Елена Кисель

Божественные парадоксы

 

- Время стоит, но оно идет…

- Брат, хоть сейчас – воздержись от мудростей. Вечно ты…выдашь что-нибудь глубокомысленное, а потом – трах-бабах, Гекатонхейры[1] разносят Фессалию, у Пана – стрела в заднице, а аэды слагают такое непотребство, что повторять страшно.

- Вообще-то это я прочитал. Чешуя складывается  в знаки.

- Руками, что ли прощупал? Тут же темень – хоть глаз выколи.

- У тебя в морских глубинах – не светлее. Да молнию я из колчана достал – и…вот, сам гляди. Время стоит…

- Угу, вижу. Отцова рука.

- Старая зараза. Всегда ведь загадки обожал!

- Ну, раз загадка – надо бы за Афиной слетать. Она хоть где?

- На четвертом кольце, там все женское общество и Гермес. Почему этот – непонятно, но наверное – чтобы к делу не припахали. Сходил бы ты, что ли…

- Шутишь?  Не пойду, там же Гера! Вообще, есть предложение послать того, кто уже привык…к преисподней.

- Где, кстати, старший?

- Мойры[2] его знают, где шатается. Вывернул на мою голову ушат проклятий – видите ли, у него там партия в кости, а мы его выдергиваем в пятый раз за век. Я ему – так дело-то серьезное! А он мне: да если б вы хоть сами понимали, во что влезли. Мол, годы идут, расклад все тот же…И пропал. Небось, окопался где-нибудь в темноте и отсиживается – по привычке. Его уже сутки не слышно.

- А кстати – сколько мы здесь гуляем?

- Два с лишним дня – пока некритично. Хотя, если по совести – надо уж что-нибудь решить…

- Вот сделай милость брат – хоть сейчас не торопи, а? Вечно ты…рвешься вперед, а потом…Пелион на Оссе[3], Аполлон песни рапсодам переписывает…пошли, что ли, к голове?

- А какой смысл? Где ты видел, чтобы Кроновы ловушки через голову решались? Или к хвосту нужно добираться или… Раз уж ты эту надпись нашел…сходил бы сам за дочерью на четвертое кольцо, а?

- Ты что – спятил, Посейдон? Там же Гера…

            Угольно-черное пространство – не разберешь – твердь, жидкость или просто сгущенный мрак – дрогнуло.

            Змея довольно ухмыльнувшись, заглотнула кончик своего хвоста.

 

                                                             *  *  *

- Время…и стоит, и идет…

- Да хватит это повторять! Торчим тут который час, а ты…

- Кто здесь Зевс, я тебя спрашиваю?! Так, ладно…ладно. Что у нас есть – эта тварь свой хвост лопает?

- Еще как лопает…

-   Седьмое кольцо она уже сожрала, Гефест оттуда чуть убраться успел. Я спрашивал у него – что это такое…

- Ну?

- Долго чесал в затылке и ответил, что какая-то хрень.

- Зато честно.

- И не говори.

            Два вздоха о судьбах мира сего дружно слились в один. Скорбь оказалась недолгой.

- Ладно…Афина для нас потеряна, Арес залип на шестом – вон, оттуда удары доносятся. Дионис, кажется, вообще сотворил из ничего вина и куда-то выпал…

- Все мы…выпали.

            В третьем голосе звучит недовольство. Основательное и какое-то постоянное, что ли.

- Брат, ты? А мы думали – ты где-то ну…

- Шляешься.

            Глаза, привычные в темноте, хватают, исходящий от младшего брата жест: ну, не я это сказал, но в целом…

            Слышен шорох – невидимые пальцы оглаживают невидимую же, но как будто металлическую чешую.

- Сколько ведь раз просил – подумайте вы, куда лезете! А вы опять – молнии, трезубцы, аэды… ко мне потом…толпами за забвением…И как вы это сделали?!

- Что?

- Замкнули цепь. И выкинули нас в чистый Хаос.

- Да кто ж знал, что эта дура свой хвост жрать станет?!

- Да ладно, это ж наверное, можно как-нибудь исправить?

- О-о, Ананка[4], дай мне сил – быть старшим в этой семейке!! Что? На четвертое кольцо? Не собираюсь я туда за Афиной, там женское общество, так что ее там нет. И вообще, там Гера…

            Змея, деловито работая челюстями, продвигалась все дальше и дальше.

 

                                                          *  *  *

 

- Идет, но оно стоит…Время…я уверен, что в этой фразе – ключевой смысл.

- М-м-м? А? – Посейдон последний час продремал в обнимку с трезубцем.

            Аид спать не собирался – сидел неподалеку от азартно кушающей свое тело змеи и меланхолично это зрелище созерцал.

- Пытаешься разобраться, что произойдет, когда она того…до конца? – Зевс кивнул на довольно поблескивающую глазенками гадину.

- Нет.

            Зная норов братца – далее вопросы задавать не следовало. Ответ мог быть любым: от «вспоминаю, погладил ли я Цербера перед уходом» до «я вот думал – лучше придушить брата поздно, чем никогда…»

            Украдкой Громовержец пощупал на плече колчан с молниями.

- Шестое кольцо – начисто, - сказал зачем-то. - Гефест с Аресом на пятом оказались – нет, говорят, никаких меток больше не видно. Ни меток, ни надписей…Правда, если вовне заглянуть…

- Кольцуются времена?

- А то. С пятого кольца ведь будущие вероятности начинаются, так там…В общем, вероятностей все меньше и меньше. Смертные все одно и то же повторяют: забыли богов, потом война или революция, окрысились на богов, потом темные века, потом возрождение, потом от сытости опять…и цикл уменьшается. И будет, видимо, уменьшаться, пока голова и хвост не сольются воедино, а там…

- А там – ничего. Останется единственный день, который и мы, и все человечество будем проживать раз за разом. Знаешь, что отец в голову заложил?

- Титаномахию[5], - уверенно зевнув, отозвался из тьмы Посейдон.

- Старая зараза! – хором подтвердили остальные сыновья Крона.

            В молчании, наступившем в глубинах бескрайнего Хаоса вслед за этим, явно слышалось довольное причмокивание гурманствующей змеи. И немой вопрос: «Что делать?»

- Предлагай давай. Ты Громовержец, вот и…

- Ну, сами ж орали, что вам не нравятся мои идеи. Гекатонхейры, стрела там…у кого-то…Уступаю брату.

- Ага, а потом ты меня – как Прометея на скалу, за то что много зрел?

- Он огонь у Гефеста стянул.

- Ага, так поют аэды, да? Аид, давай уже – выскажись…чтобы как всегда – противно, но действенно.

- Что тут высказываться. Нужно искать необычный способ заставить ее сначала перестать жевать, потом отплюнуть хвост…

            Безвременье разорвала яркая молния, а вслед за этим – полный искреннего страдания вопль:

- Тифона тебе в печень, Зевс, я сказал – необычный способ!!!

            Змея начала трескать свой хвост с таким увлечением, будто пищи не видела вечность. 

 

                                                           *  *  * 

- Время стоит, но оно идет?! Сказать вам – что это значит? Мы века бегаем по кругу! Зевс лупит молниями, Посейдон твердь сотрясает…

- Ты отсиживаешься в своем подземелье…

- Не я просил вас со жребиями мухлевать. А! – тьма скрыла яростный взмах рукой. – И всегда одно и то же: вы натыкаетесь на еще одну Кронову ловушку, лезете обезвреживать, посылаете за мной, я напяливаю шлем и несусь, будто Тифон восстал[6], нас швыряет в Хаос и безвременье, и мы плаваем по временам как…

- Аргонавты…

- Эти хоть знали, куда плывут…А у меня дома – жена и партия в кости с Одиссеем – между прочим, играет как бог.

- Ты это к чему?

- Э-э, - подал голос Посейдон. – Кажись, она быстрее жрать начала…

            Братья повернулись и удостоверились, что аппетит наглого пресмыкающегося удвоился.

- Ссора, - тихо сказал Аид.

            Короткое, полное ужаса молчание.

- То есть, если будем грызться между собой – она круг сомкнет быстрее?

- Угу.

            Долгое молчание. Тоже полное ужаса. Озадаченный глас Посейдона:

- Братья…а как мы вообще разговаривать-то будем?!

            Долгое молчание, полное на этот раз нелегких раздумий.

- Значит, нужно решать без лишних разговоров. Необычный способ, значит…Аид, а если я, например, тебе дам молнию?

- Давай, брат. Только старшего тут нет. Убрел куда-то во тьму – отсиживаться, видимо…Молнию-то дашь?

- Не пришлось бы тебя потом отскребать…от Хаоса.

- Зевс, ты что – сомневаешься? Тебе последний бой с Кроном напомнить? Как я ему тогда трезубцем – в живот!

- Угу, только перед этим я ему молнией в лоб зарядил, да и оружия у него не было – Аид стащил[7]…Ну, ладно. Держи. Наводи на голову…

- Да ладно тебе, перестраховщик! Да мой трезубец…Да я Крону…Да я-а-а-а-а-а-а!!

- Эй, Посейдон? Ты живой?

- Я…б-бессмертный…

            Шлеп. «Вечно так, - сокрушенно подумал Зевс, пытаясь установить среднего братца в вертикальном положении. – Все пытается доказать, что он не хуже меня, а результат…И впрямь по кругу бегаем».

            Тут он сообразил оглянуться на змею и отметил, что аппетит у нее значительно улучшился. Это раз. Второе – рядом в отсветах багрового пламени маячил Аид.

- Силу проявляешь? – нахмурился Громовержец.

- Гиматий[8] горит, - ровным голосом отозвался бог подземного мира. – Вообще-то у меня возникла мысль. Отошел к голове, чтобы ее проверить – и тут, понимаешь ли, молния…

            Посейдон сокрушенно вздохнул, опять уползая в положение горизонтальное.

- Похоже, обмен оружием – не выход. Видишь, брат, пытались, да что-то не так сделали…

- Только что? Не-ет, вы все сделали как полагается. «Не так» вы сделали гораздо раньше, в самом начале…

- Ох, башка…что – не так? В начале? Что это мы в самом начале сделали не так?!

            По лицу старшего брата Зевс мигом догадался об ответе, но заткнуть Аида не успел:

- Родились!!!

            Змея вгрызлась в свой хвост с особенным остервенением.

 

 

                                               *  *  * 

 

- Стоит время…идет время…хих, какая раз-ни-ца?

- Брат, ты, что ли?

- Не-у…ик…неуверен…

- Понятно. Нашелся, значит, Дионис?

- А я тебе…говорил спасибо за такого сына?

- Нет. И никто не говорил. О Дионисе все больше: «ну вот за что это нам» и «ну вот как ты так исхитрился». Ну, что ж с мальчика взять – недоношенный[9]…

- Э-это да…А ты ик…откуда?

- Видел Афину…на третьем кольце. Согласна с нами во всем, особенно в том, что застряли мы тут крепко. В общем, она там осталась думать – можно ли эту тварь как-нибудь под жабры…Еще был на втором, видел Аполлона – он говорит, женщины на четвертом какую-то пирушку устроили…А ты-то что тут делаешь, я же вас с Аидом у головы оставлял?

- О-о, как ты нас оставлял…

- Тьфу, да не висни ты на мне. И не дыши…уфф…давай толком: почему эта гадина больше не жует?

- П-потому как Аид…з-зараза…

- Тшшш, ножку вправо, ножку влево…это все знают, а что он сделал-то?

- Он ей…это…за…ее…за…за-го-во-рил с ней! Да…

- Аид – и заговорил? Уже страшно. А он – что…угрожает…льстит…

- Не-е-е…рассказывает…об этих…о буднях…О своих буднях…брат, я туда не пойду!  Мать моя Рея, с кем я в родстве…

- Понятно.  А ну-ка пойдем, пойдем…

- Я! Да я Крона трезубцем в живот! Без страха…не проси меня…

- Ничего-ничего, если его рассказы этой мерзости аппетит отбили, то тебя-то протрезвят с легкостью. И есть у меня одна идейка, как заставить ее начать плеваться…

            Змея сонно прислушалась, едва шевеля челюстями. Ей было дурно.

 

                                               *  *  * 

- Время идет, но стоит, как такое возможно? Казалось бы – неразрешимый парадокс. Однако раздумья приоткрывают нам истину: время идет для каждого из живущих, но для вечности оно – все равно, что стоит, ибо…

- А почему здесь Дионис? – со сдержанным любопытством осведомился Зевс, созерцая старшего брата. Тот утирал вспотевший лоб недообугленным краем гиматия.

- Мои истории ее уже не берут. А от его философии выворачивает не хуже. Сюда бы Орфея сейчас…

- Которому ты чуть жену не вернул? Так он же был такой из себя сладкозвучный.

- Много ты об этом знаешь. От его сладкозвучности у меня полмира асфоделей[10] завяло и Цербер чуть не сдох – да и Харон с ним за компанию. Сколько я слышал воплей мучений – но эти звуки…Когда он запел перед моим троном - я готов был ему свою жену отдать, не то что его! Заодно с жезлом.

- Вот-вот. Жену.

- Ты сейчас о чем?

- Ты наговорился, значит?

- Можно сказать – раз в жизни встретил достойного собеседника, - хихикнул уже вполне трезвый Посейдон.

- Как будто ты часто душу изливаешь, - огрызнулся старший.

- Вот-вот. Нечасто.

- Брат, да о чем ты, наконец?

- Кажется, я знаю, как заставить ее выплюнуть хвост.

- Вообще-то, точка невозврата по моим расчетам…

- Аид, вернись в молчание. Я знаю, как это сделать.

- Ну, все. У Зевса идея. Сейчас мы все тут…

- Посейдон?

- А? Я что, я ничего…

- Нужно собрать здесь всех.

- Но ведь там же…

- Да, и Геру тоже! Ее – просто обязательно.

- А я тебе не ангел[11]! Я тебе…. – тут средний брат оценил размах философствований Диониса и твердым шагом направился добывать «остальных».

            Когда его грузная поступь затихла в темноте Хаоса, раздался тихий голос Аида:

- Я хорошо вижу в темноте, брат – привычка…У тебя такое лицо, будто твоя идея – страшнее всего моего царства. Ужаснее, чем выпустить Гекатонхейров…

            Поперхнулся Дионис, делавший очередной глоток из неразлучной чаши.

            Змея настороженно и робко заглотнула еще пару веков.

 

                                               *  *  * 

 

- Время идет, время стоит! Понапридумывали, тоже!

            Змея выпучила глаза – хотя вообще-то, у змей они всегда выпучены. Творение Крона не подозревало, что может существовать звук, который убивает страшнее молнии.

            От этого голоса хотелось уползти куда-нибудь за границы Хаоса, стать меньше заусенца и схорониться на пару вечностей…

- Вы что тут – пили? А-а,  конечно, винным духом до третьего кольца шибает! А может, ты еще и нимфочку какую-нибудь подцепил?!

- Вообще-то мы тут все…мужики…

- А когда это тебя останавливало?!

- …и близкие родственники…

- А это тебя когда останавливало?! Мы там…из последних сил…ждем, когда вы что-нибудь предпримете, а вы тут…

            Афродита звонко хихикала в кулачок. Деметра нетерпеливо раскачивалась с пятки на носок – ждала своей очереди и ела глазами Аида. Ясно было, что ее-то тирада без остатка достанется подземному зятьку.

            Гермес, умученный за время своего сидения в женской компании до невозможности, громко плакался в панцирь Аресу, Арес взирал на такой беспредел с легким недоумением. Гефест где-то ковырялся в чешуе времен, Афина – мыслила.

            Змея пошевеливала челюстями, находясь во власти всеобщего недоумения.

 Можно было начинать, и Зевс сделал это воистине божественно.

            Простирая руки к негодующей второй половине, он произнес решительно:

- Милая!

            Все богини и некоторые боги оглянулись в поисках адресата.

- Жена моя! – продолжил Громовержец в порыве безотчетного мужества. – Теперь наконец я могу тебе сказать, как сильно я тебя люблю!

Змея поперхнулась своим телом.

            Поперхнулись вообще все.

- Да ладно? – спросил непоперхнувшийся Дионис.

- С самого первого дня, как я увидел тебя после освобождения из чрева нашего отца, - вещал Зевс, - я почувствовал, как тайное чувство разгорается у меня в груди ярче огней Флегетона. Страсть бушевала во мне, словно Гекатонхейры во мраке своей темницы, и когда пришла разлука…когда ты была отправлена на край света под присмотр Фетиды…ни днем, ни ночью я не переставал вспоминать твои волосы. Глаза, полные страсти и неги…

- Это тогда он женился во второй раз – на Фемиде[12]? – шепотом уточнил Посейдон у Аида.

            Тот молча помотал головой и жестом показал, что ему нехорошо.

- … и счастье дня нашей свадьбы со мной до сих пор! Долгое время я не мог поверить, что со мною – лучшая из женщин, а потому искал среди других…Но теперь знаю – ты лучше всех!  С чем сравнить твои губы, ярче спелых зерен граната? А грудь у тебя гораздо пышнее, чем у Семелы, хотя если сравнить с Латоной[13], то…нет, все равно пышнее! Гера, жена моя, сыщется ли другая такая в этом мире? О, приди же ко мне…

            Гермес еще успел прошептать себе под нос, что если бы вторая такая нашлась – никакой Титаномахии не было бы надо, но Гера уже шагнула навстречу супружеским объятиям, и умиление полилось из семейной пары густыми потоками:

- Муж мой!

- Жена моя!

- Молния на моем ложе!

- Мой теплый домашний очажок!

- Мой пылкий орел!

- Моя нежная голубка!

            …змею жестоко стошнило.

 

                                                 *  *  *

- Ну что там время? Стоит или идет?

- Не знаю. Хвостом своим точно не питается.

- После такого-то…хо. А здорово эту тварь выворачивало, да?

- Между прочим, Посейдон, выворачивало не только ее…

- А, правда, ты ведь тоже как-то…Э-эй? Брат? Чашу нектара?

- Не после этого… - глухой, сдавленный звук. – Утешает одно – Зевсу все-таки хуже. Мы-то это слушали, а он-то это говорил! В лицо…с улыбкой…

- Э-э, Аид! Ты глотни-глотни, я толк в морской болезни знаю…Да-а, младший – велик. Она ж в него теперь на века вцепится, а он…ни одним мускулом не дрогнул, можно сказать…

            Молчание. Короткое. Разбавляющееся странным звуком – как будто кто-то решил почесать затылок трезубцем.

- Думаешь – он это неискренне все-таки?

            От одной мысли, что такое могло быть искренне, старшего Кронида скрючило еще больше.

- А-а, - протянул Посейдон. – Понятно. Только ведь с ним никогда нельзя угадать. Может он просто решил: чего уж там, немного того бессмертия осталось, а потом – вечно один день…понимаешь? То есть, вот ты своей…ну…когда в последний раз такое говорил?

- Я? Т-такое?!

- И я никогда. Ни жене, ни детям, ни…ведь и правда же по кругу бегаем, брат. Грыземся, к любовницам чаще чем на обед, пиры, войны, свары. Младший грохочет, я бурлю, ты у себя молчишь, зато очень многозначительно…Когда мы делали то, чего от нас никто не ждал? Наше время – идет, но оно стоит, брат…

В ответ помолчали. Многозначительно.

Слова раздались, когда Посейдон хмыкнул и утопал в пиршественный зал, где уже вовсю передавались чаши с нектаром и амброзией.

- Утешься, брат. Младший, кажется, сдвинул время с места. Очередной ловушки отца нет, у них с Герой мир, ты вот философствовать начал…Может быть, когда-нибудь я засмеюсь – и очередная змея издохнет от неожиданности. Что бы там ни было – этот год пройдет под змеиным знаком.

            Слова прервались заливистым ржанием. Шагая на свою золотую колесницу, старший из Кронидов все же не удержался и пробормотал под нос:

- А даже если так – надеюсь, раньше чем через век меня на обезвреживание не потащат.

            Хлестнули вожжи. Мерно зарокотали колеса.

            Змея, свернувшаяся под Олимпом, задумчиво примерилась к своему хвосту.