DIETMAR VON EIST
Ez stuont ein frouwe alleine
und warte uber heide
und warte ir liebes,
so gesach sie valken fliegen.
so wol dir, valke, daz du bist!
du fliugest swar dir liep ist:
du erkiusest dir in dem walde
einen boum der dir gevalle.
also han ouch ich getan:
ich erkos mir selbe einen man,
den erwelten miniu ougen.
daz nident schone vrouwen.
owe wan lant si mir min liep?
joh engerte ich ir dekeiner trutes niet.
ДИТМАР ФОН ЕЙСТ
Одинокая дама стояла
на лугу и ожидала
любовь свою, вздыхая.
Видит, сокол кружит, летая.
«Хорошо тебе, сокол, летать,
куда хочешь полёт направлять.
Ты в лесу себе выбираешь
дерево, которое пожелаешь.
Так же сделала я:
выбрала кавалера для себя,
на которого упал взгляд мой.
Но зависть красавиц как тень ходит за мной.
Ах, почему не оставят они любимого моего?
Из возлюбленных их я не желаю никого».
DIETMAR VON EIST
- Slafest du, fridel ziere?
man wecket uns leider schiere:
ein vogellin so wol getan
daz ist der linden an daz zwi gegan.
- Ich was vil sanfte entslafen:
nu ruefestu kint Wafen.
liep ane leit mac niht gesin.
swaz du gebiutest, daz lieste ich, friundin min.
Diu frouwe begunde weinen.
- Du ritest und last mich einen.
wenne wilt du wider her zuo mir?
owe du fuerest min froide sament dir!
ДИТМАР ФОН ЕЙСТ
- Ты спишь, милая любовь?
Увы, нас скоро разбудят вновь:
ведь птичка певчая уж встала,
та, что на ветке липы ночевала.
- Спал под утро сладко я:
ты разбудила меня, любовь моя.
Нет без страданий любовного недуга.
Всё, что попросишь, сделаю я, моя подруга.
Дама заплакала: - Ты уезжаешь
и одну меня оставляешь.
Когда вновь увидимся с тобой?
Ах, радость мою ты уносишь с собой!
GOTTHOLD EPHRAIM LESSING
Der Tanzbär
Ein Tanzbär war der Kett’ entrissen
Kam wieder in den Wald zurück
Und tanzte seiner Schar ein Meisterstück
Auf den gewohnten Hinterfüßen.
„Seht“, schrie er, „das ist Kunst;
das lernt man in der Welt.
Tut es mir nach, wenn’s euch gefällt.
Und wenn ihr könnt!“ – „Geh“, brummt ein alter Bär,
„Dergleichen Kunst, sie sei so schwer,
Sie sei so rar sie sei,
Zeigt deinen niedren Geist und deine Sklaverei.“
ГОТХОЛЬД ЭФРАИМ ЛЕССИНГ
Цепной медведь
Цепной медведь, что от цепи освободился,
Сбежал и в лес вернулся свой.
Пред косолапою ватагою лесной
На задних лапах станцевал и загордился.
«Смотрите», – крикнул, – «Вот искусство.
Учат там на славу.
Так повторите ж, коль оно по нраву
И коли сможете»! – «Ступай! Хоть ты постиг
Искусство редкое», – медведь-старик
Ему ответил хмуро, –
«В нём слабый дух твой, твоя рабская натура».
FRIEDRICH SCHILLER
Der Handschuh
Vor seinem Löwengarten,
Das Kampfspiel zu erwarten,
Saß König Franz,
Und um ihn die Großen der Krone
Und rings auf hohem Balkone
Die Damen im schönen Kranz.
Und wie er winkt mit dem Finger,
Auf tut sich der weite Zwinger,
Und hinein mit bedächtigem Schritt
Ein Löwe tritt,
Und sieht sich stumm
Rings um,
Mit langem Gähnen,
Und schüttelt die Mähnen
Und streckt die Glieder
Und legt sich nieder.
Und der König winkt wieder,
Da öffnet sich behend
Ein zweites Tor,
Daraus rennt
Mit wildem Sprunge
Ein Tiger hervor.
Wie er den Löwen erschaut,
Brüllt er laut,
Schlägt mit dem Schweif
Einen furchtbaren Reif
Und recket die Zunge,
Und im Kreise scheu
Umgeht er den Leu
Grimmig schnurrend;
Drauf streckt er sich murrend
Zur Seite nieder.
Und der König winkt wieder.
Da speit das doppelt geöffnete Haus
Zwei Leoparden auf einmal aus.
Die stürzen mit mutiger Kampfbegier
Auf das Tigertier;
Das packt sie mit seinen grimmigen Tatzen,
Und der Leu mit Gebrüll
Richtet sich auf – da wird’s still,
Und herum im Kreis,
Von Mordsucht heiß,
Lagern sich die greulichen Katzen.
Da fällt von des Altans Rand
Ein Handschuh von schöner Hand
Zwischen den Tiger und den Leun
Mitten hinein.
Und zu Ritter Delorges spottenderweis’
Wendet sich Fräulein Kunigund:
„Herr Ritter, ist Eure Lieb’ so heiß,
Wie ihr mir’s schwört zu jeder Stund’,
Ei, so hebt mir den Handschuh auf!“
Und der Ritter mit schnellem Lauf
Steigt hinab in den furchtbaren Zwinger
Mit festem Schritte,
Und aus der Ungeheuer Mitte
Nimmt er den Handschuh mit keckem Finger.
Und mit Erstauen und mit Grauen
Sehen’s die Ritter und Edelfrauen,
Und gelassen bringt er den Handschuh zurück.
Da schallt ihm sein Lob aus jedem Munde,
Aber mit zärtlichem Liebesblick –
Er verheißt ihm sein nahes Glück –
Empfängt ihn Fräulein Kunigunde.
Und er wirft ihr den Handschuh ins Gesicht:
„Den Dank, Dame, begehr’ ich nicht!“
Und verlässt sie zur selben Stunde.
ФРИДРИХ ШИЛЛЕР
Перчатка
Перед своим зверинцем,
борьбою хищников желая насладиться,
сидел король Франц. Там
с ним те, кто поближе к короне,
а вкруг, на высоком балконе,
соцветье прекрасных дам.
Король щёлкнет пальцами раз –
отворяется клетка тотчас,
и во двор мерным шагом, как кот,
лев идёт.
Оглядится не вдруг
вокруг
с зевком ленивым,
встряхнёт своей гривой,
потянется важно,
ложится вальяжно.
Вновь король знак даёт,
и вмиг распахнулась
клетка вторая.
Оттуда стремится
молнией рыжей
тигр, играя.
И льва узрит,
и громко рычит,
и бьёт хвостом,
пыль вздымая столбом,
и морду оближет.
И робко по кругу
обходит зверюгу,
глухо урча,
остаётся, бурча,
поодаль лежать.
Король машет опять.
Вольеры две створки открыли, не мешкав ни разу,
и два леопарда сразу
напали с борьбы неуёмной жаждой
на тигра. Он дважды
их страшными лапами бьёт, те отпряли немножко.
И с рыком сердитым лев подхватился;
тут хищный зверинец угомонился,
и в круг, не спеша,
страстью крови дыша,
на тёплый песок улеглись сии грозные кошки.
И вот, с балкона вдруг
перчатка с прелестных рук
упала меж тигром и львом.
Тихо стало кругом.
И к рыцарю Делоржу иронично
красавица Кунигунда обратилась:
«Если любовь ваша, сударь, столь безгранична,
как это не раз говорилось,
перчатку вы мне вернёте»!
И рыцарь, как птица в полёте,
стремительно вниз сбегает,
заходит в ужасную клетку,
перчатку с отвагою редкой
едва не из лап вырывает.
И изумление, и страх
у дам и рыцарей в глазах.
И хладнокровно возвращает
храбрец перчатку. Понеслась
ему хвала со всех сторон,
и близость счастья предвещает
взор Кунигунды в этот раз.
В лицо он ей перчатку бросил, негодуя:
«А благодарности, сударыня, не жду я»!
И с тем покинул даму сей же час.
FRIEDRICH SCHILLER
Der Pilgrim
Noch in meines Lebens Lenze
War ich und ich wandert aus,
Und der Jugend frohe Tänze
Ließ ich in des Vaters Haus.
All mein Erbteil, meine Habe
Warf ich fröhlich glaubend hin,
Und am leichten Pilgerstabe
Zog ich fort mit Kindersinn.
Denn mich trieb ein mächtig Hoffen
Und ein dunkles Glaubenswort,
Wandle, rief’s, der Weg ist offen,
Immer nach dem Aufgang fort.
Bis zu einer goldnen Pforten
Du gelangst, da gehst du ein,
Denn das Irdische wird dorten
Himmlisch unvergänglich sein.
Abend ward’s und wurde Morgen,
Nimmer, nimmer stand ich still,
Aber immer blieb’s verborgen,
Was ich suche, was ich will.
Berge lagen mir im Wege,
Ströme hemmten meinen Fuß,
Über Schlünde baut ich Stege,
Brücken durch den wilden Fluss.
Und zu eines Stroms Gestaden
Kam ich, der nach Morgen floss,
Froh vertrauend seinem Faden
Werf ich mich in seinen Schoß.
Hin zu einem großen Meere
Trieb mich seiner Wellen Spiel,
Vor mir liegt’s in weiter Leere,
Näher bin ich nicht dem Ziel.
Ach kein Steg will dahin führen,
Ach der Himmel über mir
Will die Erde nie berühren,
Und das Dort ist niemals hier!
ФРИДРИХ ШИЛЛЕР
Пилигрим
Жизни вешнею порою
Я покинул отчий дом,
Чашу с юностью хмельною
Навсегда оставив в нём.
Что имел, что так ценимо,
Я презрел, словам не внял
И на посох пилигрима
С верой детской променял.
Я надеждою тревоги,
Верой робость превозмог.
В путь! Открыты все дороги
Дальше, дальше на восток,
Где ворота золотые
Отворятся предо мной,
Думы и дела земные
Обретают смысл иной!
Время шло неумолимо.
Я на месте не стоял,
Но по-прежнему незримо
То, чем грезил, что искал.
Через горы и стремнины
Путь был долог и непрост.
Клал мостки я над тесниной,
Над рекою строил мост.
Отыскал брега потока,
Что стремился на восход,
И доверился без срока
Властной силе его вод.
Волны, пенясь и играя,
К морю вынесли меня.
Вот оно: ни дна, ни края.
Но не ближе к цели я.
Нет тропинки, нет дороги
В край мечты моей златой:
Надо мной небес чертоги.
Даль, как вечность, предо мной.
Дмитрий Королев