Дзьмухавец

Рубрыка "Фальклорная практыка "

Рано мне еще писать мемуары. Но попробую. Может, получатся ме-е-е-муары, а может, мему-у-у-ары, – пока не знаю.

Итак, июль 1982, и после первого курса филфака мы едем на фольклорную практику в Хойникский район Гомельской области. Казалось бы, что тут необычного? Но для меня необычным было всё, решительно всё! Я, исходившая с рюкзаком всю Беларусь пешком и изъездившая, наверно, треть Союза, впервые попала в белорусскую деревню, столкнулась с людьми и их повседневными бытовыми заботами.

Попробую по порядку, хотя многое забыто. Запомнилась дорога: ехали долго на ПАЗике, жара, пыль, мы уже все песни перепели, а еще только в Калинковичах. Там заблудились. В центре поселка – там, где перекресток и Ленин, – один указатель, на котором написано «Измаил 1001». Вот беда-то! А нам в Хойники нужно…Ближе Измаила ничего не нашлось, что ли?

Ну, язык, конечно, довел нас до Киева – нет-нет, ближе, только до деревни Тульговичи – конечного пункта нашего путешествия. (Теперь, когда смотрю на карту и вижу Тульговичи в зоне отселения, оторопь берет). Деревня большая и какая-то просторная: главная улица широкая, дворы возле домов огромные, это (после нашего-то лесного края) было непривычно. Люди совсем по-другому разговаривают, даже по-русски. А вот чистого белорусского языка, который надеялась услышать в деревне, так и не довелось послушать.

Впервые в жизни попала в деревенский дом, с полосатыми половиками, маленькими окошками, низким потолком (даже после наших стандартных квартир) и печкой (кажется, русской). О, узнала здесь много нового! Оказывается, яичница – это не три яйца на сковородке, а, как минимум, дюжина, да еще с салом. Блины – толщиной в руку. Молоко сыродойное, оказывается, теплое. А гусь – это вовсе не муж утки (раньше просто об этом не задумывалась)…

Общение с местными людьми оказалось непростым делом! Я вообще человек необщительный, а тут еще непривычность обстановки, неумение поддержать разговор на бытовые деревенские темы (ну что я знаю о сенокосе, прополке свеклы или ферме, на которой работает хозяйка?!!). Да и все предложения помочь по хозяйству встречали некоторую настороженность: мол, а что вы умеете делать? Скажем прямо: ничего! Ничего из того, что нужно в это время в деревне. Да, многому пришлось учиться, так сказать, в полевых условиях. Но хозяйка нам с подружкой попалась замечательная, поняла наши, городских-то девчонок, трудности, а ее дочка Лена ввела нас в местное общество. (Это я теперь понимаю, что и мы-то для деревенской девочки-десятиклассницы тоже были своего рода экзотикой!).

А вот помогло нам найти с деревенскими жителями точки соприкосновения, можно сказать, искусство. Получилось всё почти как в «Кавказской пленнице». Может, местные жители были к нашему нашествию заранее подготовлены, а может, просто использовали возможность поразвлечься и отдохнуть маленько – только пели они нам охотно, а больше всего рассказывали анекдотов неприличных, да еще и за нашей реакцией наблюдали, хитренько так. Вот тогда у нас и возникла проблема: а как их записать? Надо ли? По-моему, мы решили не записывать, стеснялись очень. Да, к такому повороту событий филологов надо готовить заранее, наверно.

Думали, не выполним мы с Ленкой Лушиной плана по сбору фольклора. Выручила нас одна бабулька, которая согласилась рассказать нам про старинный свадебный обряд, со всеми обычаями и, конечно, песнями. Правда, время от времени ей пришлось «дух-то  подогревать», как она сама говорила, а мы дрожали от страха: а ну как бабуля напьется, что тогда с ней делать? Но бабушка оказалась крепенькой, дорассказала и допела до конца, а песен там, в обряде, не меньше двух десятков, и поются они на один мотив. А рассказ перебивался еще и личными воспоминаниями, поэтому отделить их от текста обряда было непросто. Хорошо, что у нас был магнитофон. Правда, среди записей оказались и современные авторские песни, которые людьми воспринимались как старинные народные. Много было и романсов, тоже имеющих автора. Казалось бы, этот материал не должен нас интересовать, но мне было интересно: ведь знают и Некрасова, и Фета, и Есенина, конечно!

В общем, приятные воспоминания! Спасибо Вам, Римма Модестовна, за то, что еще раз окунули меня в юность!

Лаврененко А.В.,
кандидат филологических наук,
доцент кафедры прикладной лингвистики

 

Папярэднi артыкул  |  Да зместа  |   Наступны артыкул