Есть разные, есть разные стихи.
Есть разные – да, разные – поэты. .
И кто-то воспевает гнев стихий, .
А кто-то плачет над умершим летом. .
А кто-то из колодца бытия, .
Из ласковых объятий вечной ночи.
Поднять на свет в своих ладонях хочет, .
Как самоцветы, - трепетные «я». .
Он – демиург и множит зеркала.
И тысячи улыбок отражений.
В забытом вальсе, в огненном круженье, .
Покуда свечи не сгорят дотла. .
И будет – тьма. И снова будет вечер. .
И круг от лампы тенью разорвёт, .
Ведь тень – живая – вдруг шагнёт навстречу, .
Так подтверждая, что она – живёт. . .

Маргарита Латышкевич – Вместо эпиграфа.

Как-то один литератор, много старше и опытнее, убеждал меня, что писатели, мол, делятся на тех, что пишут фантастику, и тех, что специализируются на детективах. Надо ли говорить, что не убедил? Ведь не убедил же.

Потому что хороший писатель – настоящий писатель – с одинаковым блеском может писать что угодно: прозу, стихи, критику. Есть много примеров из классиков. А пример из современности – перед вами: молодой писатель-фантаст Елена Кисель (смотрите рубрику «Фантаст», чтоб удостовериться) создаёт примечательные и очень душевные стихотворения. .

Кстати говоря, есть у нашего автора и критические статьи – за ними загляните на сайт www.litkritika.by . Не пожалеете, правда.

А теперь – поэзия. .

Грею

Ночь. Огонь полыхает красным.
И Юпитер сегодня в силе.
Все готово, чтоб этим часом
Мы своё колдовство вершили.

В книгах магии – под завязку…
Что же ты не волхвуешь с нами,
Что не так тебе в нашей сказке,
Мальчик с русыми волосами?

Твой портрет против магов ропщет…
Словно что-то внутри взыграло:
Чудо сделать гораздо проще
Из подручного материала!

Не нужны ни котлы, ни травы,
Ни заклятья, ни кровь красавиц…
Видно, здесь ты выходишь – правым,
Мальчик с русыми волосами…

Я любуюсь во сне тобою:
Как судьба твоя прихотлива!
Ты любимой своей рукою
Подарил неземное диво.

И останешься век – на гребне
Волн, что правду в лицо бросают…
Будь же счастлив, земной волшебник,
Мальчик…с алыми парусами.

***

Мне что-то надоела хищность…
Клыки, когтистость, хрупкость дичи,
И гнусная трагикомичность
Игры охотника с добычей.

Приятно тенью в мгле стелиться,
И быть в засаде – нет, не страшно,
Но мне в оврагах жестко спится,
И манит дух меня домашний…

Как можно прыгать, точно целя,
С петлею чувств таких на шее?
Куда ж вы, ноги, полетели?
В прыжок? Зачем? Там смертью веет…

И когти – в глупую приманку,
Дымок - о, если бы от печки…
Удар. Нелепейшая ранка
Распустит злой судьбы колечки…

Хозяин…нет, охотник – рядом.
Осталось в дальний путь согреться,
Царапнув полудиким взглядом
Его недрогнувшее сердце.

***

На арене нас трое. Но двое сшибутся клинками!
Третья – ты, и наградою нынче улыбка и нежность…
Верный меч свой вздымая, с тобою встречаюсь зрачками…
Что ищу там? Тревогу? Напрасно. В глазах – безмятежность.

Сколько раз выходил я за шансом на эту арену –
Вы ни разу не дрогнули бровью, прекрасная леди!
Разве может так быть – чтоб любовь натолкнулась на стену,
Чтоб молчанье любимой – страшнее извозчичьей плети?

Он владеет мечом, как и я, даже чуточку лучше…
Если тело – сокровище, – я чуть дышу от убытков.
Одного не пойму: неужели так любишь ты мучить?
Испытанье во имя любви – или все-таки пытка?

Я подумал сейчас: право слово, за что я сражаюсь?
Для чего эти смерти и боль, это боя искусство?
Может, меч опустить? Все равно он от крови заржавел…
Глупо жизнь отдавать за иллюзию вечного чувства…

Это смех над собою…я быль подменяю на небыль…
Лучше – сразу с обрыва, чем медленно и от удушья!
Ведь трусливая птица ни в жизнь не поднимется в небо.
Видно, так и любовь – не потерпит от нас малодушья.

Он наносит удар? Хорошо. Я приму его грудью!
Прочь, сомненья, метанья и горечь, прочь, мелкие раны!
Суждено или нет – я пойму на последней секунде,
Если вскрикнешь хоть раз надо мною,
уже бездыханным.

***

Изысканно и искренне просты,
У ног твоих заголубели всходы…
Да, незабудки – вот твои цветы
С сегодняшнего дня – на дни и годы.

В губах застывших спрятана тоска,
Глаза – пусты, как пара старых комнат…
Здесь нет тебя…Но нет тебя – пока.
Ушла на время. Незабудки помнят.

Когда же, гостьей из небытия,
Шагнешь по ним, устало пальцы грея –
Кто будет ждать? Хотелось бы, чтоб я.
Но, видимо, есть кто-то, кто сильнее.

И, воздухом любви его дыша,
В тот день – не плачь, а просто тихо слушай,
Как хорошо целить и воскрешать
Умеют незабудочные души.

***

Вдруг сорвало, завертело, вскружило…
Якорь мой верный, где же ты? Где ты?
Или не видишь: твой парусник милый
В море уносит безжалостным ветром?

Цепи надежной порваны звенья;
Ты остаешься на ласковой суше,
И в штормовом, неотвратном круженье
Вижу тебя я все реже и хуже.

Грудью я бьюсь о холодные волны,
Парус – повис, как иззябшие крылья.
Время, мой якорь, проститься безмолвно:
Я против ветра пути не осилю…

Может, так лучше? Наш пусть нам неведом…
Тонет твой шепот в бушующей хмури…
Что? Собираешься броситься следом?
Остановись! Я пойду против бури!

***

С кем бы мне посидеть под изменчивым небом,
С кем бы мне помолчать о любви и о нежности?
С этой башни земля превращается в небыль,
Растворяясь в безлюдной и звездной безбрежности.

Одинока – вдвойне. Ожидать нет резона -
Лишь стоять, и молчать, и глядеть в постоянное…
И замерзшие слезы с неласковым звоном
Упадут, не разбившись – ведь я не стеклянная.

Я – лучистый хрусталь, воплощенная ясность,
Легче камнем прожить: не болит и не греется.
Но зачем, уходя в пустоту и безгласность,
Каменея до сердца, продолжаю надеяться?

Может быть, хоть слезинка с ресницы сорвется
Просто каплей воды, а не искрами зимними?
Может быть, кто ушел – тот однажды вернется,
И прозрачные губы разомкнутся
для имени.

Так умирают шуты

Отгремели набаты давно. Враг уже на пороге.
В руки взяли мечи повара, менестрели и ты…
Умирает король при короне, скиталец – в дороге,
А влюбленный – с любовью, но как умирают шуты?

С ироническим смехом в глазах ты стоишь возле кресла,
На котором дрожит повелитель со взглядом пустым.
Братцы, это же, право, смешно: благородство воскресло
В час, когда стены рушатся и умирают шуты.

Кто-то жмется к стене, кто готовится с маху ударить…
Ты сжимаешь клинок, за собою сжигая мосты…
Вот он, бой! И сейчас вы увидите, жалкие твари,
Как зайдет ваше солнце. И как умирают шуты.

Неумел твой удар, но разишь ты не им, а улыбкой:
«Эй! Шевелим мечами, не тычемся, словно кроты!
Как?! Меня убивать? Нет, ребята, тут где-то ошибка…
Эй, не целься в колпак! Разве ж так умирают шуты?»

…бой окончен – так что ж на их лицах испуг суеверный
Пред улыбкой, что в этих глазах не успела застыть?
Ты ушел, но не раз они вспомнят в легендах наверно,
Не победу иль битву, а как умирают шуты.

***

Тлен не страшен: известна невинная истина столь -
Будто что-то живое наносит удары покрепче…
Что ж застыла ты камнем, моя застарелая боль –
Почему ты не взглянешь и имя мое не прошепчешь?

Мне б слезинку одну, чтоб о горе своем рассказать:
Может ты – пожалеешь и чуть улыбнешься сквозь камень?
Только слезы мои перелиты в чужие глаза,
И приходится мне обходиться сухими щеками!

О незримую стену разбиты ладони с душой,
Бьюсь еще и кричу, только голос все глуше и тише…
Я уже не уйду! Позвала ты – и вот я пришел.
Но пришел в ту минуту, когда ты и крика не слышишь…

Что ж! предательства боль пусть стена между нами хранит:
Я смирюсь, прописав нашей песни последнюю строчку:
Слышишь – бьется в груди? Нет, не сердце – холодный гранит…
Не позволю тебе – так и знай – каменеть в одиночку.

***

Ты – холодная сталь. Я – раскидистый вяз.
Кто из нас в танце смерти неловок и хрупок?
Я считаю удары твои, не боясь:
Не увидеть поляне древесного трупа!

Защищаться легко, хоть наотмашь ты бьешь:
В воздух с ветром взлетают и щепки, и капли.
Только сок разъедает железо твое:
Слишком жив и горяч для тебя я, не так ли?

Ты повержен, булат! Отлетел и упал.
Сквозь пророчества жизнь пробивает дорогу.
Я ликую: сбылось, хоть надежда глупа!
Но зачем же ты камень позвал на подмогу?

Он – отросток земли, словно предавший друг,
В грудь наносит удар…начинаю крениться…
Понимая, что вальс наш закончился вдруг,
Вспоминая корнями родные криницы…

Мертв. Гляжу в небеса побежденным стволом.
Возвращения нет, а бессмертие – сказки…
Может, только огонь с бесконечным теплом
Воскресит меня в танце огнистою лаской.

***

Ты победила, любимая! Ты победила.
Сердце своими глазами мне разбередила.
Вот и сложилось все так, как судьба мне твердила:
Я на коленях, любимая! Ты победила.

Бой был коварным и долгим, и бились без правил.
Сложно оружье на сердце чужое направить.
Но, лишь увидев друг друга, мы поняли сходу:
Биться придется за главенство. И за свободу.

Наша натура сражение то породила.
Кто мог подумать: повержен я. Ты победила.

Первый удар наносила улыбкой, как сталью –
Скрылся за холодом – за ненадежной вуалью.
После, при встречах, средь шуток и выпадов смелых
Дружно ломали с тобою и копья, и стрелы…

Видно, за что-то луна свысока осудила…
Я на коленях, любимая, ты победила.

Мы не сдавались, не ждали, не помнили жалость…
Только, когда искрошились упреков кинжалы,
Воин испытанный, все же не выстоял - замер,
Пал на колени, когда был удар твой – слезами.

Ими ты что-то случайно в душе пробудила
Это не важно, а важно – что ты победила.

Я понимаю. Я стяг свой роняю ненужный.
Так и стою я – твой пленный и твой…безоружный.
Ты ж наклоняешься в новой, властительной роли.
И поцелуем навеки скрепляешь неволю.

Может, и правильно небо судило-рядило…
Я на коленях и счастлив, что ты победила.

***

Я тебя никому никогда не отдам –
Это, может, признанье, а может, закон.
Я тебя пронесу, как волшебный сезам –
Над толпою людей, над рядами икон…

Не моя? Что за глупость! Нет чьих-то святых,
Как не может быть чьих-то морей и церквей.
Я шепчу еле слышно, что ж город притих –
Затаился громадой замков и дверей?

Если все хорошо, ты иди – быть тому.
Если плохо тебе – возвращайся назад.
Я тебя на коленях приму и пойму,
И словами не высказать, как буду рад.

Да, я знаю, не будет венца и кольца,
Шаферов, алтарей – так диктует нам жизнь…
Пусть бы было простое «А я – до конца…» -
Две руки, что сплелись, две души, что сошлись…

Дай-то Боже, чтоб к этим замкам – да ключи!
Ну, а дальше…чем дальше, тем проще тогда.
Кто там, смерть? Пусть попозже в наш дом постучит:
Я тебя никому никогда не отдам.