Дыскусійна-аналітычны клуб CōGITō:
гісторыя і перспектывы
Cōgitō ergō sum
(Я думаю, такім чынам, я існую)
Рэнэ Дэкарт
Міжуніверсітэцкі дыскусійна-аналітычны клуб CōGITō ня мог не з'явіцца ў Менску 2000-х. У той час Беларусь актыўна асэнсоўвала сябе, шукала шляхі а) вызначэння сваёй суб’ектнасці ў сусветнай гісторыі; б) мадэлявання ўласнай будучыні і будучыні свайго народа праз абмеркаванні праблем і перспектыў развіцця сферы яго духоўнай культуры. Пра дадзеныя досыць складаныя рэчы звычайна пытаюць у інтэлектуалаў (універсітэцкай прафесуры, акадэмічных навукоўцаў, адміністратараў і экспертаў у розных сферах жыцця грамадства), што непазбежна вымагае з’яўлення буйнога сацыяльнага дыскурсу.
Абмеркаванні актуальных праблем і навінак у галінах новых эдыцый у галіне беларускай міфалогіі і літаратуразнаўства, станаўленні рэгіянальных школ айчыннай фалькларыстыкі, навуковай спадчыны Льва Барага, пытаннях тэрміналогіі і метадалагічных парадыгм сучаснай тэксталогіі і беларусазнаўства былі досыць запатрабаваныя ў асяродку спецыялістаў-гуманітарыяў.
Пасяджэнні клуба (паводле канцэпцыі, распрацаванай тагачаснымі супрацоўнікамі рэдкалегіі «Дзьмухаўца» і Цэнтра захавання спадчыны вуснай традыцыі беларусаў) даволі плённа «вандравалі» паміж Беларускім дзяржаўным універсітэтам, педагагічным універсітэтам імя Максіма Танка, Беларускай акадэміяй музыкі, Беларускім дзяржаўным універсітэтам культуры і мастацтваў, збіраючы выкладчыкаў, навукоўцаў і пачынаючых даследчыкаў з усёй Беларусі.
Апошняе пасяджэнне CōGITō адбылася 21.02.2020 у БДУКМ – намаганнямі тагачаснай кафедры этналогіі і фальклору дадзенага ўніверсітэта. Праблемнае поле дыскусіі было наступным:
• Наколькі распрацаваны cеміятычны падыход у беларусазнаўстве?
• Што забяспечвае ўстойлівасць фальклорнай традыцыі з семіятычнага пункту гледжання?
• Ці спрыяе cеміятычны падыход у народазнаўстве захаванню культурнай цэласнасці этнасу?
Стэнаграма пасяджэння (як звычайна) была апублікавана:
Наступнае пасяджэнне адбылося ў завочным фармаце. На парадак дня было вынесена толькі адно пытанне:
«Ці існуе навуковы інстынкт?»
Прапануем матэрыялы завочнай дыскусіі.
Паколькі якасна запачаткаваныя і паспяхова ўкаранёныя традыцыі варта падаўжаць, працягам будзе пасяджэнне клуба, прысвечанае праблемам навуковай інтуіцыі. Яно абдудзецца анлайн (з абавязковай публікацыяй матэрыялаў удзельнікаў дыскусіі).
Праблемнае поле дыскусіі прапануецца ў наступным выглядзе:
• Наколькі плённа спрацоўвала дагэтуль навуковая інтуіцыя ў беларусазнаўстве?
• Якія прадумовы забяспечваюць наяўнасць і поспех вынікаў укаранення наступстваў навуковай інтуіцыі?
• Ці спрыяе навуковая інтуіцыя ў галіне народазнаўства захаванню культурнай цэласнасці этнасу?
Сустаршыні клуба:
Кандыдат культуразнаўства Вячаслаў Калацэй
Кандыдат філалагічных навук Таццяна Лук`янава
МАТЭРЫЯЛЫ ЗАВОЧНАЙ ДЫСКУСІІ
Борис Норман, Анна Квачек, Богумил Гасанов, Наталья Мазурина, Татьяна Шамякина, Кирилл Шилинговский, Мария Шамякина
Борис Норман
доктор филологических наук
Честно говоря, я не знаю, что такое «научный инстинкт» и впервые сталкиваюсь с таким понятием. Но предположительно я бы мог его истолковать следующим образом:
А. Это общая природная склонность к исследованию, врожденная одаренность к анализу и систематизации фактов. Проработав многие годы со студентами, я иногда замечал, что некоторые из них сами «тянутся» к научной работе: им недостаточно уже описанных фактов. Они задают вопросы учителю и самим себе и пытаются найти на них ответы. Интересно, что самый яркий пример в моей практике - это был такой Влад П.в моем спецсеминаре, невероятно одаренный парень, который еще студентом превосходил в знаниях наших доцентов. Но потом (в аспирантуре) он как-то перегорел, сорвался и исчез из моего поля зрения.
Б. Это разовое чутье, удача в научном поиске. Когда человек исследует какой-то объект, действует методом тыка», испробует разные варианты и вдруг нюхом понимает, что одно из решений - самое лучшее. Он выбирает его неосознанно, но, видимо, ему подсказывает об этом его предыдущий опыт.
Это мне знакомо и по собственным статьям (и стихотворениям). Иногда, начиная заниматься какой-то темой, ты еще не очень себе представляешь, что из нее получится. А начинаешь писать - и в результате интуиция и логика тебя выводят на какое-то решение.
Вот то, что я пока что могу сказать.
Анна Квачек
кандидат филологических наук
Мне кажется, что научный инстинкт, а именно чутье на новое и важное, формируется еще в детстве, в той обстановке, в которой рос и воспитывался человек. Интерес к познанию определяется в первую очередь через социальное влияние и социальное окружение. Важно, чтобы у ребенка перед глазами с ранних лет был пример открытого, любознательного, творческого взрослого.
Без начитанности и «насмотренности» именно в годы учебы маловероятно, что во взрослом возрасте появится привычка погружаться в вымышленную реальность и соотносить ее с окружающим миром. Я имею в виду формат «сказка – ложь (да в ней намек)», то есть чтение, которое стимулирует фантазию. Во времена моего детства было сложно представить, что когда-нибудь мы увидим «сказочные» города – Стокгольм или Бремен. Но эти книжные приключения давали толчок воображению и, как ни странно, учили нас не просто мечтать, а мыслить позитивно и на интуитивном уровне отличать добро от зла.
Если мы ходили в музыкальную или художественную школу, то это развивало наше эстетическое восприятие: мы привыкали воспринимать невербальный посыл, который заложен в искусстве. Со временем этот индивидуальный запас творческих сил пополнялся и расширялся. Логический анализ необходим, но с ним, особенно в наши дни, справится искусственный интеллект … Однако компьютер не придумал себя сам. Все или большинство современных достижений науки были «описаны» в художественной литературе задолго до их изобретения и создания.
Значение имеет также и критичность мышления, умение фильтровать информацию, отсеивать явный мусор. Когда в доме есть хорошо подобранная библиотека и родители образованные люди, то ребенок не вырастет догматиком с ограниченным кругозором. Не будет потом в школе и в университете просто получать новые знания, вместо того чтобы их добывать, а потом требовать от других заучивания вместо осмысления. В общем, это своего рода чутье, которое обусловлено происхождением (этническая принадлежность / семья / воспитание). В некоторых странах существуют различные духовные практики, например, медитация, которая помогает отключить рациональное восприятие. Если в стране высокая плотность населения, то остаться на время в одиночестве, а лучше всего на природе, трудно, но важно для внутреннего роста.
На мой взгляд, научный инстинкт – это способность не только генерировать новые знания, но и в прямом смысле слова ловить их в воздухе, находить на каждом шагу подтверждение своей гипотезы. Если постоянно думаешь о чем-то, то сама Вселенная дает подсказки в повседневных ситуациях.
Буквально на днях я шла по тротуару за молодой семьей – папа, мама и ребенок в коляске. Родители о чем-то яростно спорили, размахивали руками, вырывали коляску друг у друга. Я уж боялась, что прямо на улице разведутся. Когда я их нагнала (обойти не было возможности), то услышала, что дискуссия была посвящена нормам русского языка. Женщина говорит: «Правильно говорить «класть». Мужчина ей возражает: «Никто так не говорит. Все говорят: «ложить», значит, правильно говорить, как все». Женщина вырвала коляску и пошла вперед. Не доказала. Хотя знала, что права, или чувствовала. От конфликта она не ушла, просто перевела его в бытовую плоскость, а сам вопрос свела на нет.
А ведь чистота языка – это принципиально. У ребенка из правильной семьи с детства есть условный камертон (это прибор, при помощи которого настраивают музыкальные инструменты), то есть выработан слух на верное / фальшивое. Потом эта настройка не сбивается и помогает в учебе и в жизни. Человека не поддерживают и даже игнорируют окружающие, но он идет «по приборам» (это когда летчик включает автопилот).
У ярких творческих личностей есть мощный внутренний стержень: они создают шедевры именно тогда, когда внешние условия совсем не благоприятны, а социальная обстановка враждебна. Своим студентам я привожу в пример знаменитого переводчика «Божественной комедии» Данте и других шедевров мировой литературы М. Лозинского.
Как известно, переводческая деятельность носит выраженный креативный характер. Казалось бы, для поэтического перевода необходимы комфортные, «санаторные» условия. Последняя часть «Божественной комедии», «Рай», была переведена М. Лозинским в эвакуации, во время Великой Отечественной войны, то есть его никто не заставлял это делать и тем более нельзя было заранее сказать, что будет с текстом перевода и с самим автором. Бытовые условия, в которых находился переводчик и его семья, не были «райскими».
Интересно, что есть условно более и менее креативные нации, причем этот аспект связан с национальным самосознанием и с отношением к родному языку. Допустим, в национальном характере преобладает некая черта, и именно она обуславливает интеллектуальный потенциал, хотя иногда это всего лишь ложные стереотипы. В общем, речь идет о том, насколько человек / представитель этноса способен творить, когда стоит вопрос о физическом выживании, готов мыслить самостоятельно и готов ли он защищать свою правоту или общую идею.
Можно провести параллель с литературными произведениями, их авторами и героями. Допустим, в произведениях М. Булгакова помимо человеческих персонажей действующими лицами являются собака (Шарик) и кот (Бегемот). Все владельцы домашних животных знают, что собаку можно заставить выполнять приказы, а кота нет. Иными словами, собака лояльна к насилию, хотя она и крупнее кота (в среднем). Шариков уважает только грубую силу, Бегемот поступает творчески и непредсказуемо, к тому же предпочитает черный юмор (психологи считают, что черный юмор особенно любят интеллектуалы). Шариков же тупо повторяет сказанное Швондером.
В целом, врожденный или приобретенный научный инстинкт я определяю как способность думать продуктивно: чередовать приемы мышления – анализ и синтез, фиксировать противоречия, находить побочные ассоциации (это признак хорошего гуманитарного образования), расширять образный ряд.
На почти любую ситуацию можно взглянуть под разным углом зрения. Но для этого нужно с иронией относиться к самому себе, анализировать причину заблуждений и обладать достаточным мужеством признавать ошибки.
Богумил Гасанов
исследователь (Рязань)
Для меня научная интуиция - это соображения исследователя, складывающиеся при отсутствии прямых данных, когда косвенные позволяют достроить концепцию и это помножено на опыт и практику исследователя, его багаж знаний.
Верность интуиции подтвердится допустим позже, если всплывёт нужный реликт, либо коллеги поддержат и признают, что практически равнозначно подтверждению.
Не знаю, ответил ли я на ваш вопрос.
Наталья Мазурина
кандидат филологически наук
Если следовать логике рассуждения, разделяя природное и человеческое (культурное), то сам вопрос сформулирован с вызовом.
Врожденная форма автоматического поведения – инстинкт – может ли быть научным?
В инстинктивном поведении нет необходимости подключать разум. Значит, это невежество, авидья, как говорили в древние времена в Ведической культуре. Научный подход не нужен, чтобы есть, спать, обороняться и совокупляться.
Научная пытливость, следование логике рассуждений, является приобретенным, не врожденным качеством. Это деятельность разума, которая опирается на усвоенный авторитет ученых, мудрецов, признанные научные труды. Значит, это знание, видья.
Знание не равно невежеству.
Членам СНИЛ «Диалог культур» факультета эстетического образования БГПУ имени Максима Танка было предложено ответить, существует ли научный инстинкт?
Из 12 студентов, магистрантов и аспирантов только пятью человеками был дан ответ. И он был положительным: ДА. Остальные затруднились ответить.
Сын же, Глеб Рогович, 20 лет от роду, ответил, что на его взгляд «применять научное исследование к каждому вопросу – это инстинкт». Как он подразумевал, для каждого мыслящего человека.
Татьяна Шамякина
доктор филологических наук
Научного инстинкта, я полагаю, не существует. Энциклопедия определяет инстинкт как «совокупность сложных, наследственно обусловленных актов поведения, характерных для особей данного вида при определенных условиях».
Здесь ключевое слово – «наследственно». Родовые черты человека заключены в его ДНК и передаются в генах. Можно полагать, что наследственно передается ай-кью, то есть некий умственный потенциал, черты характера, энергия-пассионарность (по Л. Гумилеву), способности.
Известно, что чаще всего наследуются способности артистические и музыкальные. Уже писательские – под вопросом. Можно назвать братьев-писателей – Гонкуры, Манны, Евгений Петров и Валентин Катаев, Стругацкие, сестер Бронте и т д. Отцы и дети – редкость, например, Дюма-отец и Дюма-сын. Пробовали писать художественные произведения дети Л. Толстого, довольно известна в наше время внучка А. Н.Толстого – Татьяна Толстая; интересные мемуары оставили о своих гениальных отцах сын Н. Лескова, дочь Ф. Достоевского.
Безусловно, существовала преемственность и среди ученых, например, династия потомков выдающегося математика Леонарда Эйлера (некоторые из которых также были математиками), всемирно известная внучка психолога и физиолога Владимира Бехтерова – Наталья Бехтерова.
Да стоит посмотреть и на белорусских ученых-литературоведов. Дети и внуки лучших из них продолжили дело отцов и дедов: Ю. Пширкова, И. Науменко, О. Лойко, Д. Бугаева, М. Тычино, В. Рагойши и др.
Вообще же логика преемственности поколений – вещь совершенно не изученная. Мы пока лишь собираем данные, констатируем, систематизируем.
Мне близка теория советского ученого Льва Выготского, который полагал, что данные природой психические функции с течением времени преобразуются в функции высшего уровня развития (как он говорил, «культурные»). Все они зарождаются и формируются в процессе воспитания детей, прежде всего – в семье.
Важно и целеполагание. Так, русская императрица Екатерина Великая уже в 15 лет прекрасно изучила русский язык, составляла словарь славянских слов в разных языках мира (а это, конечно же, научная работа), издавала журналы, писала очень неплохие художественные произведения. Для нее важно было быть примером для своих подданных – кроме и разных других мотиваций как правительницы огромной империи. Что в гениальной женщине определялось врожденными способностями, что мотивацией, а что воспитанием – сказать сложно.
Формирование ребенка в семье, то есть биосоциальный фактор – определяющий. Важна атмосфера дома, пример родителей. Все это накладывается на познавательный инстинкт. Вот он-то точно существует.
Может быть, все вместе – познавательный инстинкт, ай-кью, творческие способности, пассионарность, разбуженные и подкрепленные воспитанием, – и можно назвать научным инстинктом?
Надя Конобеева
выпускница филологического факультета БГУ
Существует ли научный инстинкт? Не думаю.
Инстинкт предполагает врожденную способность совершать действия по безотчетному побуждению. В соответствии с этим определением, научный инстинкт – это врожденная способность к безотчетной научной деятельности. И в этом мы видим парадокс, так как научная деятельность предполагает осознанный выбор деятельности для подтверждения или опровержения научной гипотезы.
Что касается науки, то она стремится к получению и систематизации знаний, то есть обязательным элементом научной деятельности является проверка и корректировка уже существующей картины мира.
Кроме того, инстинкт предполагает действие, а научная деятельность – это не действие в буквальном смысле, это наблюдение, эксперимент, анализ и другие методы сбора и обработки информации. С другой стороны, инстинкт может диктовать не-действие, например, притаиться в безопасном месте при угрозе.
То есть словосочетание «научный инстинкт» противоречиво в своей основе.
Однако все же в человеческой жизни существует тяга к познанию мира. Она реализуется людьми с первых секунд жизни. Ребенок активно познает окружающую его реальность всеми доступными ему способами. И это не желание, а именно тяга, обусловленная простыми витальными потребностями, инстинктом самосохранения.
Мозг ребенка производит огромную аналитическую работу, формируя в человеческом сознании систему, которая описывает действительность.
Ребенок постепенно приходит к знаниям о мире, но не к осознанию его.
Осознанность возникает только после того, как неосознанная информация выходит на сознательный уровень при необходимости формирования связей между элементами реальности.
А для этого нужно желание понимать.
Думаю, второй важный компонент для формирования потребности в ведении научной деятельности – это желание увидеть, понять взаимосвязи, а третий – удовольствие, которое человек получает при удовлетворении этого желания.
На мой взгляд, только эти три компонента в совокупности могут сподвигнуть человека на научную деятельность. И как только один из компонентов исчезает, научная деятельность становится невозможной. Ограничение познавательной деятельности, скука или усталость – это те факторы, которые могут убить в исследователе стремление к научному познанию.
Поэтому мой ответ на вопрос, существует ли научный инстинкт, будет отрицательным.
Научного инстинкта, на мой взгляд, нет, но есть тяга к познанию мира, желание разобраться в подоплеке происходящих в мире событий и удовлетворение, которое мы получаем, когда начинаем хоть что-то понимать.
Кирилл Шилинговский
исследователь, MA in Society and Politics (ПНР)
Интуиция через практику «созерцания».
Пример работы с текстом купальской песни о «сопухе».
Интуи́ция — позднелат. intuitio «созерцание» от глагола intueor «пристально смотрю».
Инсти́нкт (от лат. instinctus — побуждение) — совокупность врождённых тенденций и стремлений, выражающихся в форме сложного автоматического поведения (упрощенно — врождённая форма поведения).
Однажды исследователь в области фольклора, который знает от женщины-практика об уникальных обрядах парения женщин в бане, прочел текст купальской песни о «сопухе», опубликованной в 1870 году. В тексте упомянута баня, в которой парни в качестве главных героев молятся Пречистой Деве.
Четыре составляющих: нечистое место «баня» и молитва в адрес Девы, женское место «баня» и парни, обращение парней с молитвой в адрес Девы, оскорбления или насмешка в адрес парней входят в противоречие друг с другом и с образом парней в период Купалья. Все действия парней во время Купалья направлены на обман и сексуальные вольности, запрещенные до свадьбы.
Исследователю не были известны ни жанр песни, ни сам ритуал, ни причина, почему девушек в тексте песни заменили на парней. Интуиция подсказывала, что главными героями песни являются девушки, которые выполняют какой-то неизвестный ритуал со столбом или столбиком в бане. Почему интуиция, а не логическое заключение? Мы же смогли заметить противоречия?
Для поиска логического объяснения необходимо перелопатить огромное количество научной литературы и источников. На это не было ни времени, ни желания. Поэтому найти логическое объяснение следовало через «включение» интуиции. Исследователь «нарисовал» в воображении, как девушки обнимают столб в бане и молятся. Затем сделал паузу, подвесив работу над текстом статьи на неопределенное время.
Картина из бани «повисла» в голове, ее можно было «созерцать». Пока исследователь случайно не прочел текст причета невесты о подвенечной бане с мотивом столбика. Когда в картину добавился столбик, а не столб, то «визуализировался» и сам медицинско-магический ритуал, в котором обычно использовали прут или кол. Таким образом, проявилось назначение ритуала.
Интуиция подсказала, где искать истоки этого ритуала, который изначально было трудно не только объяснить, но и просто описать. Интуиция заключается в понятии «случайно» прочел или «наткнулся» в одной единственной записи середины 19 века.
В чем отличие интуиции от инстинкта или побуждения методично искать (копать) в определенном направлении? В наличии паузы и во временном «отключении» левого полушария, отвечающего за логическое и аналитическое мышление, при изучении конкретной темы и текста.
Интуиция требует переключения внимания на совершенно отвлеченные темы. Таким образом, решение или объяснение приходит как бы само собой через другой канал или источник.
Инстинкт исследователя – это свойство трудяги. Интуиция исследователя — это свойство таланта.
Мария Шамякина
кандидат филологических наук
Словари определяют инстинкт как «совокупность сложных наследственно обусловленных актов поведения, характерных для особей данного вида при определённых условиях». Кроме того подчеркивается, что инстинкт – явление врожденное.
Когда речь идет о человеке, а не животном или насекомом, то определить врожденность тех или иных ментальных качеств непросто. Человеческая личность формируется в соприкосновении с другими людьми. Исключений в истории было мало, и в случае, например, с Каспаром Хаузером, который рос в изоляции, или с другими детями-маугли, мы о каких-либо научных склонностях говорить не можем.
Притом для того, чтобы речь шла о наследственной передаче качеств или моделей поведения, двух-трех поколений мало. Инстинкт – это нечто характерное для подавляющего большинства особей какого-то вида. Меньшинство же, лишенное видовых инстинктов, не выживает.
Но в случае с людьми мы видим два-три поколения ученых, а не династии, идущие через века и тысячелетия. Возможно, монархии в древности мыслились, как, говоря современным языком, семьи носителей «управленческого инстинкта». Но судьба монархий показала, что теория эта оказалась провальной, несмотря даже на то, что наследников престола обучали и воспитывали соответствующим образом, не полагаясь на наследственные качества.
Что же касается науки, то можно назвать всего несколько семей, где талантливые ученые рождались на протяжении нескольких поколений. И во всех этих случаях невозможно отделить воспитание от наследственных биологических качеств.
Наиболее яркой и показательной мне представляется семья Бернулли, которая дала миру восемь выдающихся математиков из которых троих знают даже школьники.
Первый из них Якоб Бернулли, автор термина «интеграл». Среди прочего он исследовал и сложный процент. Бернулли – швейцарская династия, таким образом он стал в каком-то смысле просто лицом своей нации. Кроме того, именно в честь него названы числа Бернулли.
У Якоба был младший брат Иоганн, который фактически стоял у истоков математического анализа и стал учителем нескольких выдающихся математиков, которые это направление впоследствии развили (в том числе Эйлера). Кроме того, сын и внук Иоганна также стали знаменитыми математиками.
Но для нашей дискуссии интересен другой факт. Дело в том, что семейство Бернулли было многочисленным (у одного Иоганна – 9 детей). И потомки их живут в Швейцарии, преимущественно в Базеле, до сих пор. Но заняты они самыми разными вещами, не проявляя моделей поведения, связанных с научной деятельностью, характерных для их предков.
И все же выражение «научный инстинкт» имеет право на существование, скорее, не в прямом, а в переносном смысле, где под инстинктом можно понимать высокий уровень интуиции, которая развивается у специалистов в той или иной области и позволяет почувствовать рациональное зерно в новых смелых идеях.
Вячаслаў Калацэй
І н с т ы н к т уяўляе сабою найбольш развітую форму прыроджаных паводзін (то бок : мы нараджаемся з пэўнымі інстынктамі, спадкуемымі ад дзядоў і бацькоў), якая ўзнікае ў адказ на вонкавыя і ўнутраныя ўплывы наваколля і накіравана на задавальненне асноўных запатрабаванняў чалавека як чальца ўласнага роду (супольнасці) у супрацьстаянні з экзістынцыяльнымі выклікамі навакольнага свету.
Сярод найвядомых інстынктаў, класіфікацыю якіх распрацаваў англа-амерыканскі псіхолаг Уільям Мак-Дугал (1871–1938), навукоўцаў мусяць вабіць перадусім дапытлівасць (здзіўленне) і самасцвярджэнне (натхненне), бо іншыя інстынкты : уцёкі (страх); непрыманне (агіда); агрэсіўнасць (гнеў); самаўніжэнне (збянтэжанасць); бацькоўскі інстынкт (пяшчота); харчовы і статкавы інстынкты – у значна меншай ступені стасуюцца з мэтамі навукі, хаця і не зусім пярэчаць ім.
Мэты н а в у к і (сферы чалавечай дзейнасці, накіраванай на выпрацоўку і тэарэтычную сістэматызацыю аб'ектыўных ведаў аб рэчаіснасці) шматстайныя : гэта апісанне, тлумачэнне і прадказанне тых працэсаў і з'яў, якія сталі яе аб'ектамі (прадметамі). Падсумоўваючы, адзначым, што галоўнай м э т а й, якая вызначае навуковую дзейнасць, з'яўляецца атрыманне ведаў аб рэчаіснасці. Р э ч а і с н а с ц ь (ад лац. realis – сапраўдны) – сапраўды існуючы па-за і незалежна ад свядомасці чалавека свет матэрыяльных з'яў, працэсаў, аб'ектаў. Гэты свет можа не напоўніцу ўсведамляцца чалавецтвам, але перманентна і няспынна ўплывае на кожнага чалавека і яго супольнасць.
Навуковым інстынктам валодаюць далёка не ўсе людзі, а выключна тыя, хто генетычна прызначаны апісваць, тлумачыць і прадказваць рэчаіснасць. Ці атрымалі яны свае здольнасці ад бацькоў (асэнсоўваючых і апісваючых рэчаіснасць), ці ад уласнай супольнасці (што імкнулася выжыць ва ўмовах варожага наваколля і перадаць нашчадкам – праз апісанне і прадказанне – ўласны досвед выжывання) – сказаць складана.
У свой час Уладзімір Караткевіч (1930–1984) працаваў над кандыдацкай дысертацыяй пра паўстанне Кастуся Каліноўскага; дысертацыю ён не абараніў, але інстынктыўна разгарнуў сваю творчасць у напрамку, які дазволіў яму стаць, паралельна з італьянцам Убэрта Эка (1932–2016), зачынальнікам айчыннага постмадэрнізму («Хрыстос прызямліўся ў Гародні», 1966–1972) – антытэзы агульнай тагачаснай плыні ў інтлектуальным жыцці, аўтарам шэрагу «гістарычных дэтэктываў», відавочна эстэтычна і светасузіральна «перагукваючыхся» з «Імям ружы» (1980) і іншымі творамі У. Эка, а таксама геніяльных «Каласоў пад сярпом тваім» (1965). Вагу, значэнне і ўплыў на народ Беларусі дадзенага эпічнага opus magnum Ул. Караткевіча (паколькі сапраўдны эпас накіраваны, як вядома, і ў мінулае, і ў сучаснасць, і ў будучыню), нам яшчэ наканавана асэнсаваць (бо «вялікае бачыцца на адлегласці», хай сабе і – часовай адлегласці). Матывы сваіх памкненняў і паводзінаў наш зямляк-геній невыпадкова суадносіў з набытымі генетычна інстынктамі (над якімі час таксама не мае ўлады) : «…А ў сэрцы прага, / Што прашчура майго вяла калісьці / З сякераю на маманта. / Вядома, / Даўно заціхлі мамантавы крокі, / Што выгіналі пад сабою глебу... / Але у гэты час інстынкт крывавы / Зноў абуджаецца ў душы маёй…» («Прага»).
Таксама нешта інстынктыўнае накіравала філосафаў Уладзіміра Конана (1934–2011) і Энгельса Дарашэвіча (1931–2020) дапытліва апісваць эвалюцыю эстэтычнай думкі Беларусі ва ўмовах росквіту заклапочанай наднацыянальнымі праблемамі савецкай рэчаіснасці 1970-х («Очерк истории эстетической мысли Белоруссии», 1972), а ва ўмовах глабалізаваных 2000-х самасцвярджальна (бо ў той час іх імкнуліся выціснуць з прасторы айчыннай навукі) : Ул. Конана – даследваць эпічныя падмуркі міфалогіі беларусаў («Грамадскія ідэалы: нацыянальныя традыцыі, сучасны стан, погляд у будучыню», 2000), а Э. Дарашэвіча – апісваць генезіс і прадказваць будучыню мастацтва вуснай традыцыі нашага народа («Культурная спадчына», 2001; «Тэорыя фальклору», 2016). Пра скептыцызм Ул. Конана і пацыфісцкія выказванні Э. Дарашэвіча, якія ў 2000-х успрымаліся як блюзнерства, а ў 2022 годзе – выглядаюць як трагічнае прадбачанне – можна распавядаць амаль бясконца...
Адданасць уласным навуковым і эстэтычным інстынктам у інтэлектуальнай дзейнасці стварала Ул. Караткевічу, Ул. Конану, Э. Дарашэвічу шэраг складанасцей ды небяспек у так бы мовіць Present Simple (іх простым цяперашнім часе), аднак – у шырокай перспектыве Present Continuous (цяперашняга працяглага часу) і Future Continuous (будучага працяглага часу) відавочна перманентна выводзіць іх у шэраг найуплывовых інтэлектуалаў краіны. Такім чынам : калі Беларусь насамрэч жадае мець прыклады рэалізацыі жыццяздольнага гуманітарнага навуковага інстынкту ў ХХІ стагоддзі – ёй трэба к л а п а ц і ц ц а пра:
а) апісанне, даследаванне / культывіраванне і прадказанне / забеспячэнне пераемнасці эфектыўнасці ўласных аўтахтонных гуманітарных навуковых школ і напрамкаў навуковай думкі;
б) сам экзістэнцыяльны навакольны асяродак (і крэатар) задавальнення асноўных запатрабаванняў чалавека айчыннай навукі (асяродак яго выжывання) як чальца ўласнага роду (супольнасці) – нацыянальную культуру нашай краіны.
Римма Ковалева
Подозреваю, что исследовательский инстинкт присущ всем живым существам, иначе бы нас с вами не было. Пример у меня перед глазами.
Вот беленький соседский котеночек, совсем кроха, мигом шмыгнул в мою приоткрытую дверь. Оглянуться не успели, как он по периметру обошел-обнюхал всю квартиру, залез всюду, куда только можно, потом поднял мордочку и призывно замяукал, мол, подсаживай выше, откуда тянет вкусным. Потом прошелся по столу, попутно сбросив на пол мои очки.
Короче, исследовательский инстинкт в действии. Но вот научный — думаю его у котенка не было. Или все же был? Как некая дремлющая хромосома, доставшаяся от первых млекопитающих, переживших эру гибели динозавров? Не очень разбираюсь в философии, но ведь не зря Платон выдвигал принцип генетической очевидности, а современные культурологи увидели в ней беспредпосылочное начало, лежащее вне поля эмпирики.
Обычно творческую энергию связывают с искусством. Или с мифологическим мышлением. В самом мифе видят сплав науки, философии и искусства. Значит ли это, что там в действие приходил и научный инстинкт? Что он присутствовал в синкретическом ментально-психологическом импульсе, направленном на осмысление окружающего мира?
Поразительны представления греческих философов о материи. Но ведь они были наследниками мыслителей доосевых цивилизаций, о которых мы знаем не так уж много. Кто меня безмерно поражает, так это современные физики-теоретики с идеями темной материи и темной энергии как основы универсума. Сплошной научный инстинкт, подкрепляемый далее штабелями математических формул. А потом появляются новые, еще более универсальные идеи, отвергающие прежние, к которым уже как бы и привыкли, как в свое время привыкли к идее атома, то есть неделимой далее частицы материи.
Откуда приходили идеи? Интересно суждение А. А. Пелипенко и И. Г. Яковенко, высказанное ими в книге «Культура как система» (1998. С. 126):
«Инновационные идеи приходили как бы извне, из внеположенного ментального пространства, как вспышка целостного переживания или наития, а не как конструкция, выводимая из эмпирического опыта. Ни философский, ни ни комплексно-культурологический анализ не в состоянии исчерпывающе объяснить механизм рождения новых форм и смыслов. Это — одна из тайн человеческого бытия. Пока можно строить лишь косвенные и постулативные модели».
Думаю, что научный инстинкт, если он все же есть, очень-очень-очень редкий феномен. Кстати, гениальных писателей, определивших сдвиги в литературном процессе, было не так уж много. Некоторые ученые полагают, что не больше семи-девяти, другие доводят счет до двадцати. И это за всю историю мировой литературы!
А как обстоят дела в гуманитарных науках? В частности в литературоведении и фольклористике? Сколько там было гениев?