Вучэбна-навуковая лабараторыя беларускага фальклору
Беларускі дзяржаўны ўніверсітэтЛЕГЕНДЫ И БАЙКИ СТАРОГО ФИЛФАКА
Это лишь часть воспоминаний о жизни на филологическом факультете БГУ, воспоминаний о его преподавателях и студентах. Возможно, кому-то они покажутся острыми, кто-то предстанет в не слишком хорошем свете. Но молодёжь, которая познакомится с этими историями, должна понимать, что преподаватели – такие же люди, как и все остальные, что они обладают достоинствами и недостатками, имеющимися у представителей всех профессий. Поэтому мы надеемся, что эти историйки, кроме улыбок, вызовут у людей, знавших наших героев, чувство теплоты и благодарности времени, в которое мы все жили, а молодёжи поможет увидеть в преподавателях не только функцию, но и нечто большее, обычное, земное.
Раньше, если не все знают, учебный год начинался с поездки студентов в колхоз «на картошку». Как-то доцент Владимир Борисович Журавель поехал руководителем группы студентов, точнее, студенток. И вот после рабочей недели, в субботу, все девушки его группы пошли в деревенскую баню мыться, а Журавель остался в столовой, где ждал их к ужину. Прошёл час, полтора, два, а студентки не возвращаются. Подождав ещё немного, Журавель отправился к бане. Там было тихо, хотя внутри горел свет. Руководитель группы стал звать своих подопечных, но никто не отозвался. Тогда он вошёл в предбанник, но и там никого не было. Ещё раз позвав девушек и ещё раз не получив ответа, он робко открыл банное отделение и увидел, что все девушки лежат на полу, отравившись угарным газом. Помощи было ждать неоткуда, и Журавель стал сам вытаскивать девиц на улицу. Представьте картину: ночь, деревня, около бани полусидят-полулежат голые девицы, а сам Журавель отпаивает их холодной водой и пытается прикрыть, чем попадя. Слава Богу, пронесло и никто не умер, но сам Журавель потом смущался, когда его спрашивали об этом случае.
Когда-то в советские времена комиссии, составленные из преподавателей факультета, приходили в студенческие общежития, проверяли быт студентов, а потом отчитывались за проделанную работу на Совете факультета. Однажды на Совете с отчётом о посещении общежития выступал доцент Родионов. Ему особенно не понравились некоторые комнаты, в которых жили девушки. Он рассказал, что увидел там грязь, мусор, окурки на столе, пустые бутылки, разбросанные вещи. Всё это его так возмутило, что он закончил своё выступление словами: «Когда я такое увидел, у меня волосы на голове встали дыбом!» Он сделал паузу и добавил с чувством: «И вообще всё встало!!» После этих слов зал захлебнулся смехом, а собрание быстро закончилось.
Среди преподавателей, как и среди представителей других профессий, встречаются иногда чудаки. Студенты рассказывали о том, что доцент Комаровский перед экзаменами по белорусскому языку требовал от студентов приносить … сырые яйца, которые он, в прошлом деревенский хлопчик, очень любил. И студенты вынуждены были собирать ему такой «оброк». Однажды Комаровский сверил количество студентов в группе с числом принесённых яиц и попенял старосте, что не хватает двух. Пришлось срочно изыскивать.
Профессор Плотников всегда готов был помочь товарищам. Как-то у одной преподавательницы умерла мать, и группа коллег собралась, чтобы ей помочь в организации похорон. Должен был придти и Плотников, но почему-то опоздал. Все вернулись с кладбища, и в этот момент прибежал запыхавшийся Бронислав Александрович, изрёкший: «Ну вот, опять успел только к шапочному разбору!»
Трагикомический случай произошёл во время игры в баскетбол. В тот день за одну команду в числе прочих играл Б.Ю.Норман, а за вторую – бывший наш студент русского отделения Алесь Кожедуб, ныне писатель. Надо сказать, что их весовые категории весьма различались: Норман весил под 100 кг, а в Кожедубе было около 50. И вот Кожедуб прорывается под чужой щит и прыгает с мячом, стараясь забить его в корзину. В этот момент Норман, пытаясь выбить мяч у него из рук, но при этом промахиваясь, своей тяжёлой рукой бьёт по носу Кожедубу. Кровь хлынула во все стороны, как весенние воды Припяти по Полесью. Матч прервался, и Кожедуба увели в раздевалку, где стали делать разные примочки холодной водой. Через некоторое время Норман, пытаясь сгладить свою промашку, смотрит на Кожедуба и участливо спрашивает: «Саша, а у вас нос всегда был насторону?» – «Да», – сказал будущий редактор «Литературной газеты», занимавшийся в то время вольной борьбой. Потом пощупал нос и добавил: «Только он был на другую сторону».
Преподаватель истории БССР Евгений Михайлович Загорулько был широко образованным и очень воспитанным, деликатным человеком. Как-то он принимал зачёт на первом курсе. Это было в начале 70-х годов, когда в моде были миниюбки. Одна из студенток, Таня Д-ко, пришла на зачёт именно в такой юбке, получила вопросы, уселась за парту и, достав учебник по истории страны, положила его себе на колени. Она так увлеклась списыванием, что не заметила, как к ней подошёл Загорулько, давно приметивший что-то неладное в её поведении. Он остановился около неё, а она всё равно не замечает экзаменатора и продолжает списывать из учебника. Тогда Загорулько спрашивает, глядя на учебник, лежащий на коленях у студентки: «Д-ко, что это у вас?» Страшно испугавшись, но моментально засунув книгу внутрь парты, Таня подняла невинные глаза на преподавателя и, сделав удивлённое лицо, ответила: «Это? Ноги! Что же ещё?» При этом взору Загорулько предстали весьма открытые и красивые ноги девушки. Загорулько покраснел и со словами «Меня ваши ноги не интересуют» вернулся к столу, где его ожидал отвечавший студент.
В начале 70-х годов прошлого века на филфаке латинский язык преподавал Пильман. Как у большинства старых евреев, у него был своеобразный русский язык с неожиданными оборотами и интонациями. И вот как-то он вызывает к доске студентку Гаращук. Антонина встала позади Пильмана, который сидел спиной к доске, и вдруг слышит: «Снимите это!» Вся группа стала недоумённо осматривать Тоню, пытаясь понять, что же не так в её одежде и что просит снять преподаватель. А Пильман, не оборачиваясь, повторяет: «Быстро снимите это!» Тоня краснеет (не так уж много в тот майский день было на ней надето), теряется в догадках, но продолжает переминаться с ноги на ногу. Тогда Пильман, поворачиваясь к ней, раздражённо бросает, показывая на доску: «Да снимите же это, вам говорят!»
Тут все, наконец, поняли, что он просил стереть с доски!
Многолетний декан филфака А.А.Волк ещё с аспирантских времён дружил с преподавателями белорусского языка В.М.Лозовским и М. Сыроквашем. Причём эта дружба за стенами филфака иногда продолжалась в ресторанах, барах и других злачных местах. У них даже был выработан свой метаязык: когда хотелось выпить, а у декана находились посетители, Лозовский или Сырокваш заглядывали в кабинет и с деловым видом произносили: «Аляксей Арсеньцьявiч, вельмi тэрмiновая справа!» Это означало: «Бросай ты свои дела, душа горит!»
В.М.Лозовский долгое время был заместителем декана факультета, отвечая за отделение белорусского языка и литературы. В здании на Красноармейской улице, где ранее находился филфак, аудитории были расположены так, что все идущие на занятия или с занятий должны были пройти мимо кабинета, где располагались заместители декана. Те каждый день именно там вылавливали опаздывающих или убегающих с занятий студентов, поэтому это место среди них слыло самым опасным на факультете. Владимир Михайлович любил после звонка об окончании занятий встать в коридоре около своего кабинета и пристально вглядываться в толпу идущих студентов, словно выискивая кого-то. Иногда его взгляд останавливался на ком-нибудь, он подзывал студента к себе, и между ними происходил такой диалог: «Зверава?» – спрашивал Лозовский. – «Так, Зверава», – отвечала студентка. – «З другога рускага?» – продолжал замдекана. – «Так, з другога рускага», – соглашалась студентка. – «Ну, добра, пакуль пытанняў няма!» – завершал допрос Лозовский. Потом в зону его внимания попадала следующая жертва, и всё повторялось: «Варывончык?» – «Так!» – «З трэццяга беларускага?» – «Так, з трэццяга беларускага». – «Добра, больш пытанняў няма!»
Всем известен стандартный набор оценок в вузе: отлично, хорошо, удовлетворительно и неудовлетворительно. Однако бывают случаи, когда эта шкала не способна в полной мере оценить знание студента, точнее, его незнание. Как-то один крайне слабый первокурсник пересдавал экзамен по введению в языкознание доценту А.М.Калюте. Студент не то чтобы ничего не знал, он вообще не имел никакого понятия о самых элементарных истинах, известных всем со школьной скамьи! Официально он, конечно, получил «неуд», но когда коллеги спросили Калюту, что он думает об этом студенте, тот ответил: «Не подлежит!» С тех пор этот неофициальный приговор используется преподавателями кафедры теоретического и славянского языкознания в самых тяжёлых случаях оценки студенческого невежества.
В 70-80-х годах 20 века на филфак приезжали учиться студенты «из братских социалистических стран». Долгое время заместителем декана факультета по работе с иностраными учащимися был доцент Дмитрий Васильевич Фёдоров – тонкий политик и дипломат в общении с людьми. Как-то он пошёл в общежитие, чтобы проверить, как живут его подопечные, нет ли у них каких-нибудь проблем. Он зашёл в пару комнат, поговорил со студентами, а потом постучал ещё в одну, где жила девушка из ГДР. Ему никто не ответил, но он заметил, что дверь не заперта, а в комнате горит свет и звучит музыка. Фёдоров вошёл в комнату и... увидел в кровати свою немецкую студентку с каким-то негритянским парнем. Строго велев им немедленно одеться, он вышел в коридор и стал ждать. Через несколько минут вальяжной походкой из комнаты вышел негр и, насвистывая, удалился. Замдекана вошёл в комнату, где сидела уже одетая девушка, и с укором сказал: «Хельга, как ты можешь такое делать!» На что немка ему в ответ: «Дмитрий Васильевич, вы сколько раз в день едите?» «Ну, два-три», – ответил Фёдоров, почувствовавший подвох, но не уловивший, где он. «Вот видите, вы не можете без еды. Так и я, если один-два раза в неделю не пересплю с мужчиной, чувствую себя очень плохо!» – закончила она. Фёдоров, который сам никогда за словом в карман не лез, только беспомощно развёл руками, но добавил, уходя: «Ты бы хоть дверь закрывала!»
16 марта в течение многих лет друзья собирались в доме Владимира Александровича Карпова, чтобы отметить его день рождения. Все знали, что семья Карпова – его жена, золовка и тёща – приготовят богатый стол с любимыми блюдами каждого. Для Б.Ю.Нормана, например, специально готовились блинчики с творогом, а для А.М.Калюты – блинчики с мясом. И вот в один из таких дней гости в радостном возбуждении от предстоящего веселья уже пожирали голодными глазами ломящийся от яств стол, хозяйки безуспешно искали на нём хотя бы крошечный свободный пятачок, чтобы поставить туда ещё одно блюдо, а радушный хозяин рассаживал гостей по принципу симметрии-асимметрии. Начать решили с шампанского. «Боря, – попросил Карпов Нормана, – открой шампанское!» Норман, который сидел в центре стола как раз там, где стояла бутылка с шампанским, с шутками и прибаутками взялся его открыть. Но то ли шампанское было тепловатым, то ли профессор потерял квалификацию, но пробка неожиданно для него и для всех ядром вылетела из горлышка и врезалась в люстру, висевшую над столом. Дождь мелко разбившегося стекла накрыл все не тронутые ещё гостями закуски! Стекло было везде, оно покрыло поверхность тарелок, как первый снег покрывает чёрную землю. Часа два потом женщины вычищали то, что ещё можно было спасти, но большинство блюд из соображения безопасности полетели в мусорное ведро, а хозяйки занялись приготовлением новых. Нормана с тех пор навсегда лишили права открывать шампанское, но тот вечер несмотря ни на что прошёл весело и талантливо.
А.М.Калюта,
кандидат филологических наук, доцент
1. Калюта А.М. Легенды и байки старого филфака.
2. Кавалёва Р.М. Выкладчыкі забаўляюцца.