Беларусы в Питере
Татьяна Анкуда
Редакция альманаха повстречалась с Татьяной в дни Международного культурного форума «Россия-Беларусь: духовное пространство и искусство — история и современность», что случилось 12 октября этого года. Свой доклад «Традиционная инструментальная музыка Смоленской области как поле белорусско-русской этнокультурной диффузии» она закончила словами: «...инструментальная традиция является светом, идентифицирующим этническую принадлежность сквозь все последующие исторические напластования на «пергаменте памяти культуры». Данный вывод показался нам очень точным и обнадеживающим. А когда мы узнали, что Татьяна из Минска, то, естественно, не могли упустить шанс познакомить с ней читателей «Дзьмухаўца» и наших фольклористов-филологов.Как патриот Беларуси, Татьяна оперативно откликнулась на нашу просьбу рассказать о себе и своей научной работе, за что мы ей признательны.
Давайте познакомимся
Родилась в Минске. Окончив Минский музыкальный колледж им. М. И. Глинки (класс преподавателя Я. А. Волосюка), поступила в Санкт-Петербургский институт культуры, где продолжила свое обучение как исполнитель на мандолине (класс преподавателя И. А. Гладовской).
В настоящее время я аспирантка Российского института истории искусств сектора инструментоведения. Мой научный руководитель - профессор, доктор искусствоведения Игорь Владимирович Мациевский.
Как исполнитель на мандолине являюсь лауреатом международного конкурса, принимаю участие в музыкальных проектах (в их числе мандолинно-гитарный оркестр при Белорусском Союзе музыкальных деятелей; худ. рук. Я. А. Волосюк (г. Минск), Мариинский театр (г. Санкт-Петербург), театр-фестиваль Балтийский дом (г. Санкт-Петербург)). В 2020 году стала лауреатом международного конкурса молодых композиторов (Нур-Султан).
В сфере научных интересов – история и методика мандолинного исполнительства, традиционная инструментальная музыка, белорусские этнические маргиналии, музыкальная антропология, когнитивное музыкознание.
Выбор темы исследования
Игорь Владимирович Мациевский
фото Ольги Викторовны Колгановой
Идею моей будущей диссертационной работы во многом предопределил случай – встреча с выдающимся ученым, творческой личностью, музыкантом-этноинструментоведом Игорем Владимировичем Мациевским. Мне посчастливилось присутствовать на его лекциях еще во время обучения в СПбГИК в качестве мандолинистки-исполнительницы. Наше знакомство было не совсем обычным. Первое, о чем меня спросил Игорь Владимирович, узнав, что я белоруска, было: «А вы разговариваете на Вашем родном языке?» «Канешне, я размаўляю!» – ни секунды не медля, ответила я. Как говорит сам Игорь Владимирович, если бы я замешкалась или ответила иначе, наше общение на этом бы и закончилось.
Географически тема моего исследования – западная Смоленщина, этнически белорусская территория, современное пограничье России и Беларуси. Выбор региона также произошел во многом под влиянием моего научного руководителя, который заметил: «Вам изначально уже многое дано: Вы и с инструментами этими знакомы, и языком владеете». И действительно, исполнительская практика и владение белорусским языком оказываются важным преимуществом в моей исследовательской работе.
Таким образом, на данном этапе выбор темы видится мне не только следствием судьбоносной встречи с моим наставником, но и логичным результатом моих научных и творческих исканий, ведь, как сказал Зигмунд Фрейд, «мы встречаем только тех, кто уже существует в нашем подсознании».
Народная инструментальная традиция как детерминанта этнической принадлежности
Западная Смоленщина – это регион со своей этноисторической и этносоциальной спецификой, который по сути является белорусской этнической маргинальной территорией, когда этническая группа населения в силу политических преобразований находится на территории иного государства. Уже при непосредственном общении с традиционными музыкантами мы отмечаем используемую ими фонетику и лексику (часто белорусские слова в чистом виде). Важным моментом оказывается наличие традиционного музыкального инструментария, характерного для музыкальной традиции белорусского этноса, который вопреки всем историческим преобразованиям (сменам государственных границ, частичной утрате языка и самосознания народа) до сих пор является мощным идентифицирующим фактором белорусской этнической культуры.
Особенно показательны случаи сохранения традиционных названий составных частей музыкальных инструментов. Например, стволы парной флейты (двойчатки) именуются «дзеўка і малец», игровые отверстия – «перабіркі». В одной из экспедиций в Руднянский район Смоленской области музыкант Софья Ульяновна Шпаковна (обратите внимание на фамилию), играя на ложках, демонстрировала два различных способа игры на этом инструменте, идентифицируемых выдающимся белорусским этномузыковедом И. Д. Назиной как «русский» и «белорусский».
Стоит отметить также социально-психологические характеристики, этикет и нормы поведения информантов, пусть и воспринимаемые изначально на уровне интуитивного родства. В вопросах этнической самоидентификации традиционные музыканты уклончивы, высказывания нивелируются до «Ну тут жа блізка к Беларусі». Как мне кажется, подобные вопросы, заданные напрямую, несколько некорректны – они вызывают недоумение информанта и, как следствие, – смятение исследователя. Для музыканта сохранение своей инструментальной традиции является естественным способом жизни, как и общение на языке своих родителей.
По моему мнению, осознание своей национальной идентичности – это очень интимное и глубокое чувство на уровне некой генетической памяти. В этом смысле показательным для меня был момент переживания личной романтической трагедии, вследствие чего родилась музыка и слова, написанные мною на белорусском языке, впоследствии ставшие кантатой для смешанного хора и ударных инструментов «Беларусачка».
Хорал в конце первой части, который состоит только из одной фразы «Пой, беларусачка!» (и в буквальном значении, и в более широком – «живи»), был адресован, конечно, и ко мне лично: назвать себя хотела именно так, и ни на каком другом языке это переживание, пусть и выраженное метафорично, трансформированное в «фольклорный» вымышленный сюжет, было бы невозможным.
Естественным образом наиболее остро осознание своей этнической принадлежности ощущается в условиях проживания за пределами родной страны. Наверное, именно с этим связано то, что на пограничных этнических маргинальных территориях часто идеологическая работа по достижению патриотических целей проводится наиболее активно.
В фокусе – человек
Особое внимание в моем исследовании направлено на личность традиционного музыканта. Воздействие личности ощущается на самых разных уровнях функционирования системы традиционного инструментализма – от стадии изготовления музыкальных инструментов до исполнительской практики. Безусловно важное значение имеют экспедиционные исследования – посещение мест, где еще сохранилась традиция, фиксация музыкального материала в современных условиях, общение с народными музыкантами в их жизненной среде.
В общении с информантом задачей первостепенной важности является достижение взаимной эмпатии. В этом смысле исследователю необходимо быть внимательным и чутким к словам и реакциям носителя традиции, демонстрировать одновременно и непринужденность в общении, и глубокое уважение как к самому человеку, к его деятельности, так и к его системе ценностей. Взаимная эмпатия, верно подготовленные вопросы и гибкость в реакциях на условия и обстоятельства – это залог плодотворного исследования в общении с первоисточником – носителем традиционного искусства.
Подобный ракурс в изучении этнической инструментальной традиции постулируется как отечественными, так и западными учеными еще с середины XX века, когда феномен традиционного инструментального искусства стал осознаваться как сложное синкретичное полифункциональное явление.
К вопросу об антропологии звучащего объекта
Советский этнограф и инструментовед К. Квитка обращал внимание органологов на личность традиционного музыканта, вследствие чего он сформулировал новые для своего времени проблемы социопсихологического характера.
И. Мациевский создает системно-этнофонический метод, основанный на неразрывном и синхронном изучении триады инструмент – исполнитель – музыка.
Американский антрополог А. Мерриам обращает внимание исследователей на то, что мы должны понять не только «что» и «где» (обозначить наличие и указать ареал распространения музыкального инструментария), а еще и «как» и «почему» (понять специфические особенности функционирования системы народного творчества).
Г. Джонсон буквально говорит о том, что «этномузыкология должна стремиться к созданию антропологии звучащего объекта».
В самом деле личностные особенности исполнителя (характерные как для этнической группы в целом так и для конкретного человека) проявляются как в исполнительской практике и звучащей музыке, так и в музыкальном инструменте как физическом объекте. Исследования этой направленности с применением когнитивного подхода в этноорганологии видятся перспективными для анализа музыкальной семантики звукотворчества, изучения особенностей художественного мышления традиционного музыканта, а также постижения специфического способа звуковой коммуникации.
Возвращаясь к вопросу идентификации этнической культуры, следует сказать о том, что даже в случае угасания языка и самосознания человека, сам музыкальный инструмент, являющий собой не только материальное свидетельство (артефакт), но и отражение духовной культуры этноса, служит детерминантой этнической принадлежности, вопреки всяческого рода трансформациям и влияниям.