Из личного архива
К 90-летию со дня рождения Олега Лойко
Документы человечности: инскрипты, мемуары, экспромты Олега Антоновича Лойко
Ульяна Верина
Алег Лойка, паэт і прафесар
В год 90-летия Олега Антоновича Лойко мы собираем его образ, перечитывая стихи и прозу, переводы, научные и критические труды. Благодарные ученики, которыми был богат Олег Антонович, пишут и говорят о нем как о щедром учителе, вдохновителе и помощнике. Так много добрых слов, но в них никогда не чувствуется ритуальной, дежурной похвалы. Часто такие воспоминания просто возвращают долг, ведь безучастно говорить о том, кто сам был искренним и человечным, невозможно. Я – в числе благодарных учеников Олега Антоновича, но мне посчастливилось стать и частью его большой семьи.
Мы с мужем стараемся сохранить те немногие документы, которые так важны для понимания личности Олега Антоновича – личности действительно незаурядной и наделенной многими дарованиями, в числе которых человечность – дарование неотъемлемое, неотделимое от других. Оно проявлялось во всем.
Учебники, написанные профессором О. А. Лойко, далеки от сухого академизма, в них даны оценки, важные для автора и помогающие читателю сразу понять значение того или иного произведения или писателя. «“Слова пра паход Ігаравы” – твор геніяльны», – читаем мы в учебнике «Старобелорусская литература», в первом же предложении, открывающем раздел об этом памятнике литературы, и далее автор объясняет, в чем именно эта гениальность, по его мнению, состоит в случае если датировать это произведение ХІІ или ХVIII веком. Это главное, самое важное, и это те выводы, к которым пришел лично исследователь. Научные статьи, биографические романы – всё, что создавал Олег Антонович, обязательно так или иначе соприкасалось с человечностью, потому что вдохновлялось этим даром.
Мемуарные очерки О. А. Лойко отличает внимание к деталям внешнего облика, чертам характера, деталям одежды и мимики – так были созданы бесценные литературные портреты, в которых не только и не столько характеризуется творчество писателей – друзей и коллег мемуариста, но прежде всего воссоздается образ их личности. Таких литературных портретов в белорусской критике совсем немного, а потому часто читатель остается холоден, в который раз встречая утверждения «глубины», «широты» и «жизненной правды», не подкрепленные душевным соучастием пишущего.
Олег Антонович в своих воспоминаниях писал о людях: «Набрынялыя мускулы рук, спадзістыя – да сутуласці – плечы. Нібы толькі ўчора ён выпусціў з рук плуг» (о Владимире Домашевиче); «Быў жнівень. Былі, як звычайна, уступныя экзамены на філфак, а яна, Бог ведае як, прайшла, дайшла да мяне, старшыні прыёмнай камісіі па беларускай мове і літаратуры (была ў круглай велізарнай саламянай панаме, большай, чым на вядомым партрэце Цёткі – Алаізы Пашкевіч), і, як мне здалося, неспадзявана аб’явіла: “Выходжу замуж”» (о Евгении Янищиц).
Олег Антонович любил делать подарки, а дарение книг было для него особенным риуалом (помню, как расстроен и возмущен он был однажды, когда, предложив чиновнику в подарок свою книгу, получил пренебрежительный отказ – мол, что это за подарок, книга). Этот ритуал дарения обязательно сопровождался подписью, инскриптом, который часто составлялся тут же, в момент дарения. Внимание к людям проявлялось и в том, что для каждого Олег Антонович находил особые слова, почти не прибегая к дежурным «На долгую память» или «С наилучшими пожеланиями». Его инскрипты – важные документы, которые, я надеюсь, когда-нибудь будут собраны в особую коллекцию.
Немало инскриптов сделано автором в стихах. Например, книга переводов И. В. Гёте «Спатканне і ростань» подписана для коллеги-профессора Павла Ивановича Ткачева так:
Дарагому Паўлу Ткачову.
Ты мяне ўздымаў на гэта,
Сэрца мацаваў натхненнем.
Не пакрыўдзься, Ёган Гётэ,
Што тваім мы ніцым ценем,
Абдымаючы,
твой Алег
20.04.1981
Книга серии «ЖЗЛ» «Скорина» - подруге дочери, Регине Савченко, биологу:
Дарагой Рэні Саўчанка,каб доктар-батанік Скарына шчыра памагаў ёй дактарызавацца таксама. Алег Лойка. У Мінску, травеня 3 дня, року Панскага 1989-га.
В каждом инскрипте есть обязательная связь и с одаряемым, и с самой книгой. Шутливый и назидательный характер имеют надписи на книгах, подаренных Олегом Антоновичем внуку Виталию, моему мужу. На титульном листе романа «Скорина»:
Дарагому, любімаму ўнуку Віталіку блаславенне Скарынай: служы, унуча, паспольству, цноце і прыгожству!.. Твой дзед Алег. У Мінску, 1989, люты, дня 26.
В книге «Купала»:
Дарагому Віталіку – майму першаму ўнуку, каб рос дастойным вялікага Янкі Купалы. З любоўю і творчай радасцю. Твой дзед Алег. Мінск, 25 лютага 1983.
Инскрипты Олега Антоновича, если и не имели непосредственной связи с содержанием книги, то неизменно обращались к конкретным событиям, значимым для самого автора и для человека, который получал книгу. Так, рукопись переводов Ф. Шиллера набирал и правил Виталий (Олег Антонович так и не освоил компьютерный набор, всегда писал от руки), и, вручая ему книгу, автор выразил свою благодарность наилучшим образом – с теплым юмором:
Дарагому майму першаўнуку і першакарэктару. Віталік, табе – другі экземпляр і шчасця ва ўсім самым першым. З любоўю 1 студзеня 1998. Тае дзед Алег з Ліляй.
Новогодняя дата позволяет предположить, что первый подписанный экземпляр уже был преподнесен кому-то из членов семьи, скорее всего, любимой жене Лилии Ивановне, тогда как «першаўнуку» первого января достался почетный второй.
Мне очень приятно, что и к моему имени Олег Антонович подбирал рифмы для стихотворных инскриптов. Конечно, тоже остроумные, как в антологии переводов немецкой романтической поэзии ХІХ века:
Паэзіяй поўныя Нямецкія вуллі Віталіку і Улі. Дзед Алег. Сакавік 2005.
Стихи в открытках, письмах, подписи на фотографиях, продуманные детали и легкие экспромты – все эти документы я считаю свидетельствами человечности Олега Антоновича. Если собрать их как можно больше (а я думаю, что назвать даже приблизительное число таких документов будет затруднительно), каждый штрих, найденная рифма или игра слов, способ выражения любви и признательности важны не меньше, чем энциклопедические статьи и исследования. Хотя именно для исследователей в конечном итоге собранные документы и будут представлять особую ценность, а изучать многогранное наследие Олега Антоновича будут еще несколько поколений, и это несомненно.
Неизвестный автограф Олега Лойко
Римма Ковалева
Этот автограф хранится в семейном альбоме, который я начала вести где-то с 1976 года, подражая одному из персонажей «Гранатового браслета» А. Куприна.
Листок со стихотворением Олега Антоновича Лойко, написанным его рукой, намертво впаян в одну из страниц благодаря силикатному, как я предполагаю, клею — других тогда не было.
Сейчас я думаю, где был мой разум?
Поздравительное произведение было написано добрейшим Олегом Антоновичем по моей просьбе. Уже тогда я поразилась подбору рифм к фамилии юбиляра — Любови Ивановны Фигловской, доктора филологических наук, профессора, заведующей кафедрой русской советской литературы филологического факультета Белорусского государственного университета имени В. И. Ленина, на которой я тогда работала:
Добры вечар -- шчодры вечар
Зоркай залатою ці бярозкаю:
А і тым і гэтым, а найбольш -- сустрэчай
З Любовіяй Іванаўнай Фіглоўскаю!..
Добры вечар -- шчодры вечар:
Сцежкі праз філфак някоўзкія,
Бо вядзе па іх па-чалавечы
Любоў Іванаўна Фіглоўская!
Добры вечар -- шчодры вечар
Кафедральнасцю сяброўскаю,
Бо вядзе нас, нібы правіць веча,
Любоў Іванаўна Фіглоўская!
Добры вечар -- шчодры вечар
Кнігамі, што дзіўна носкія,
Бо пісала ўсе іх ручкай вечнай
Любоў Іванаўна Фіглоўская!..
Добры вечар -- шчодры вечар
Любоўю, у якое цёзкаю
Вы -- наш кіраўнік і наш паплечнік -
Любоў Іванаўна Фіглоўская!
Добры вечар -- шчодры вечар:
Кветкі ўсе -- няпростыя, заморскія,
З імі нізкі наш паклон сардэчны
Вам, Любоў Іванаўна
Фіглоўская!..
Это стихотворение мы построфно озвучили на пару с другим фольклористом — Василём Литвинко на торжественной церемонии в честь Любови Ивановны Фигловской, проходившей в актовом зале филологического факультета по адресу ул. Красноармейская, 6.
Потом раздался стук в дверь и в зал вошли колядники с «козой» - наши студенты, которые тоже поздравили юбиляра.
Ну, а дальше — как обычно, но очень сердечно: Любовь Ивановна действительно заслуживала всех тех теплых слов, с которыми к ней обращались выступавшие. Уже одно то, что именно ее перу принадлежит первая монография, посвященная творчеству Якуба Коласа, говорит о многом. На этом вечере профессор Фигловская прочитала одно из стихотворений своего любимого поэта.
Отдавая нам стихотворение, Олег Антонович сам озвучил его и подсказал, как нужно расставлять акценты. Я до сих пор как будто слышу его голос, вижу мягкую доброжелательную улыбку, поражаюсь тому, с какой легкостью он откликнулся на просьбу, и думаю, что не всем дано быть такими щедрыми на подарки, каким был Олег Антонович Лойко, - даже на Коляды, не говоря уже о других датах и просьбах.
Случайные документы в личном архиве
Римма Ковалева
В очередной раз перебирая свои многочисленные папки, я обнаружила среди них то, что на самом деле должно бы храниться в фольклорном архиве, - студенческие работы.
Не помню, как и когда они ко мне попали, но, видимо, очень давно. Так бывает, если студент вовремя не сдает отчет, обещает принести - и ведь приносит! Отдает тебе в руки где-то в коридоре, ты прячешь в свою сумку, приносишь домой — и все! Материалы таинственным образом пропадают с глаз и на долгое время становятся частью твоего архива. Потом в нужный момент они вдруг попадаются на глаза. Такое впечатление, что просто ждали подходящего момента. И он наступил!
Мне вспоминаются строки Александра Блока, очень точно передающие чувства человека, когда он через сущую, казалось бы, мелочь окунается в прошлое:
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран,
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман.
А тут не пылинка — труд студентов, тех — из ХХ века! И их мир. Их авторство. И ты опять в том времени, причем уже достаточно далеком.
Я задаюсь вопросом, могут ли эти материалы быть интересными для человека из 2021 года?
Кто знает...
Решайте сами. Перед вами несколько необычный материал, представленный студенткой-заочницей.
Светлана Юхнович и ее презентация солдатского блокнота
Светлана Юхнович была студенткой 1 курса отделения русского языка и литературы заочного факультета. Вероятно, это середина 80-х годов прошлого века.
Свой отчет по фольклорной практике она оформила в виде альбома. Почти всюду мы будем сохранять пунктуацию оригинала, поскольку предполагаем, что студентка точно копировала источник — солдатский блокнот.
На обложке — фото бравых военных, на обратной стороне — фото симпатичного солдата, очень похожего на киноактера.
По сообщению Светланы, «произведения солдатского фольклора, собранные здесь, взяты из армейского блокнота и записаны со слов рядового Сентюрова Валерия, проходившего действительную службу в войсках МВО с 1981 года по 1983 год».
Здесь же фото четырех военных. Один из них, конечно, Валерий, но который — не указано.
Надо сказать, что армейский (солдатский, курсантский) блокнот — основная форма бытования текстов письменного фольклора. Этим он отличается от дембельского альбома, который изготавливался к моменту увольнения из армии.
Вполне возможно, что некоторые тексты пересекались. Например, эти:
Армия! Чужая сторона.
2 года долгих,
глухо, словно в танке.
Но все-таки нам армия нужна,
Чтоб оценить все прелести гражданки.
Или:
Кто не был, тот будет.
Кто был — не забудет
730 солдатских дней
в сапогах.
И еще:
2 года,
24 месяца,
730 дней
17 520 часов
1 051200 минут
63 072000 секунд
БЕГУЩИХ К ДЕМБЕЛЮ.
Далее в дневнике Светланы идут поэтические произведения, перемежаемые вставками-сентенциями. Их главные темы — специфика армейской жизни и службы, девушка и любовь, верность и измена. Образ милой чрезвычайно важен для армейской картины мира. Хотя из других источников известны тексты с наигранно циничной обрисовкой девушки, в материалах Светланы их нет. Отношение к девушкам трепетно-романтическое, отсюда популярность текстов-заклинаний:
Армия предстает как достаточно суровая школа, своеобразная инициирующая система, не исключающая для кого-то трагического исхода.
ПОСВЯЩАЕТСЯ:
Тому времени, когда дни идут то медленно, то быстро,
Когда настроение бывает то веселое, то грустное,
Когда письма согревают в лютый мороз
и сырая земля заменяет матрац и подушку,
Когда рука друга крепче стали
и слова матери теплее слов любимой,
Тому времени, с которым уходят лучшие годы моей юности.
Годы пройдут, но в памяти останутся 730 солдатских дней.
ОДНАЖДЫ
Ты однажды сказала тихо
И сама потупила глаза.
Нам не по пути одной дорогой,
Потому что ты солдат.
Потому что очень
Грубы сапоги твои
И твой наряд.
Потому что отпуск твой
неточен.
Потому что ты солдат.
Вспоминаю тебя на пост шагая
Крепче сжав свой автомат
Может ты сейчас спокойно
отдыхаешь
Только потому, что я солдат!
БОЛЬНО СМОТРЕТЬ,
КОГДА ПЛАЧЕТ МУЖЧИНА.
СТРАШНО СМОТРЕТЬ,
КАК ПЛАЧЕТ
СОЛДАТ.
ВАМ
Вы видели, как солдаты плачут?
А я вот видел и не раз
Ведь всё, что
им дано на свете
Они отдали, девушки, для вас.
Они отдали вам любовь и ласку,
Они отдали вам все прелести земли.
Так почему, скажите мне, девчата,
В своём вы сердце их любовь не сберегли.
Зачем ты пишешь: «Извини, любимый,
Я вышла замуж, не ругай меня.
А всё что было между нами
Всего лишь детская и глупая игра.
Вы не видели, как солдаты плачут,
Лицо упрятав в девичье письмо.
Ведь всё, что было дорого на свете
Сегодня у него с письмом ушло.
И я прошу, девчонки, ради бога,
В краю далёком нас не забывать.
Вы только верьте, верьте нам и ждите,
Тогда два года быстро пролетят.
О ДЕВИЧЬЕЙ ВЕРНОСТИ
С такими же, как мы, молодыми ребятами,
Девчонки свиданья беспечного ждут.
А мы в это время стоим с автоматами
В объятиях ночи, одни на посту.
До службы и нас называли любимыми,
И наши девчонки нам будут верны.
Хмельные рассветы мы с ними под клёнами
Любили встречать, забывая про сны.
Но вот нам повестки вручили на срочную
В таинственный мир увезли поезда.
Остались лишь в памяти проводы слёзные,
Да наших подруг обещания ждать.
Слезинки любимых на плечи нам падали,
Сердца обжигая печальным огнём.
Но только лишь внешними были страдания -
Девчонка жила уже завтрашним днём.
Два года в печали и в ожидании -
Не много ли чести просит солдат?
Зачем в наше время такие страдания?
На свете ведь много красивых солдат.
Страдает солдат, а девчонка смышлёная
Успела другого себе повстречать.
Она позабыла, да почта напомнила:
Он ждёт её писем, а что написать?
… Письмо от любимой! Горя от волнения
Влюбленный конверт открывает и вдруг -
Лицо изменилось, парень в смятении,
Злосчастный листок выпадает из рук…
Обрублены крылья жестокостью строк:
«Прости, дорогой, выйти замуж решила я.
На свадьбу тебя приглашаю, дружок!»
… Суровую правду о девичьей верности
Солдаты рассказывали мне и не раз.
Не будем искать здесь закономерностей,
Но чем же кончается эта игра?
Девчата, вы часто ребят обвиняете
В слепом безразличии к вам, молодым,
Примерами грубости их называете,
А кто эти качества в них пробудил?
Суровая служба, ученья с подъемами,
Жестокий устав и измена девчат…
Но мы не стальные и под гимнастерками
Простые, ранимые бьются сердца.
Но все же по грустной по этой истории
Уверенно тянется добрая нить -
Живут среди вас и девчонки, которые
Умеют в разлуке любовь сохранить.
С такою солдат никогда не расстанется,
Ему и в разлуке, и в радости встреч
Надеждой родные глаза улыбаются -
Он сможет их в жизни от слёз
уберечь.
* * *
ЗАЧЕМ КЛЯНЕТЕСЬ ВЫ,
КОГДА МЫ УЕЗЖАЕМ?
ЗАЧЕМ КЛЯНЕТЕСЬ
ТЕРПЕЛИВО ЖДАТЬ,
ВЕДЬ В НАШЕ ВРЕМЯ
КАЖДЫЙ ПОНИМАЕТ,
ЧТО НАС ДОЖДЁТСЯ
ТОЛЬКО МАТЬ.
* * *
ЛЮБИТЬ ЛЕГКО,
КОГДА ПОДРУГА РЯДОМ.
ЛЮБИТЬ В РАЗЛУКЕ
ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО.
ПИШИТЕ ПИСЬМА, ДЕВУШКИ,
СОЛДАТАМ.
ОНИ ПРИНОСЯТ РАДОСТЬ
И ТЕПЛО.
* * *
А ДНИ, СЛОВНО ПТИЦЫ
ЛЕТЯТ И ЛЕТЯТ,
Х/Б НА ПЛЕЧАХ ВЫГОРАЕТ.
СОЛДАТЫ В КАЗАРМЕ
НЕ СПЯТ,
СОЛДАТЫ ПОДРУГ
ВСПОМИНАЮТ.
* * *
В РУКАХ МЫ ДЕРЖИМ
АВТОМАТЫ,
ЧТОБ КТО-ТО МОГ
ДЕРЖАТЬ ЦВЕТЫ.
И прелести природы охраняя,
И в снег, и в зной, и в дождь,
и в грязь
Стоят ребята землю охраняя,
Не требуя от Родины наград.
А за спиной те милые девчата,
Которые их любят и так ждут,
Которые им письма шлют с приветом
Не зная как тяжел солдатский
труд.
* * *
Пусть служба кажется нам трудной
И дни нам кажутся длинны.
Мы отдаём Отчизне долг солдата,
Чтоб в мире не было войны.
ТРИ КРАСНЫХ РАКЕТЫ
Это случилось на дальней границе
На дальней грнице с названием «Н».
Граница с Китаем, граница, граница,
Здесь тихо, опять никаких перемен.
Дозорной тропой КСП проверяя,
Шли два пограничника — пеший наряд
Вдруг видят за сопками, сталью мерцая
Стволы автоматов им в спины глядят.
Упасть бы, зарыться в солёную землю,
Иль дотянуть бы до груды камней,
А там уж посмотрим,
Чьи выдержат нервы
И чьи автоматы надежней, сильней.
… Внезапный, но точный предательский
выстрел,
И вздрогнул парнишка, на небо глядя,
Так ясно он вспомнил свой старый домишко,
И старую мать, и родные края.
Он крикнуть хотел что-то очень большое,
Что ждёт не дождется девчонка его,
Что небо в глазах у него голубое.
Но крикнуть успел только «Мама! За что?»
Три красных ракеты — спешите на помощь.
Три красных ракеты — случилась беда.
Тревожная группа врывается в полночь
Скорей же, скорей же гудят провода.
А там вдалеке, где синеются сопки,
Один в окруженьи дерется солдат,
И вот уж последний патрон в автомате,
Последний патрон — и молчит автомат.
Это случилось на дальней границе,
Где мужество пули сильней.
Но кто же ответит за слёзы девичьи,
За страшное горе седых матерей?
СКАЖИ, НУ В ЧЕМ Я ВИНОВАТ?
Скажи, ну в чем я виноват,
Что сделал я тебе плохого?
Быть может, просто я солдат,
А ты не любишь это слово.
Скажи, зачем тогда клялась,
Что одного меня любила.
Ведь служба только началась,
А ты меня уже забыла.
Два года быстро пролетят
И оглянуться не успеешь.
Отслужит срочную солдат
И вот тогда ты пожалеешь.
Но никому ты не нужна,
И в этом нет теперь сомненья,
Сама к солдату своему
Ты прибежишь просить прощенья.
* * *
НАВЕЧНО ОСТАНУТСЯ
В ПАМЯТИ МОЕЙ
ДНИ БЕЗЗАВЕТНОЙ
И ПРЕДАННОЙ СЛУЖБЫ
СОЛДАТСКОЙ.
НЕЛЁГКИЕ БУДНИ И ТЕ ПАРНИ,
КОТОРЫЕ ЗАБЫВ ПРО СВОЁ СЧАСТЬЕ
БЕРЕГУТ ЧУЖОЕ.
* * *
СУРОВА ЖИЗНЬ,
КОЛЬ МОЛОДОСТЬ
В ШИНЕЛИ,
А ЮНОСТЬ
ПЕРЕТЯНУТА
РЕМНЁМ.
НАРО-ФОМИНСК
Я пишу из Наро-Фоминского края,
Где свободного времени нет,
Где за 40 секунд одевают шинели
И строем ведут на обед.
Что касается службы солдатской
То об этом не стоит писать,
Потому что тебе, дорогая,
Все равно ничего не понять.
Ты сидишь, например, и читаешь,
Я сижу и уставы учу.
Вечерами ты в парке гуляешь,
Я дневальным по роте стою.
Говоришь ты с начальником сидя,
А я смирно сстою перед ним.
От него ты уходишь спокойно,
Ну а я ухожу строевым.
Ночью спишь ты спокойно в постели,
Я ж бегу утомительный кросс.
Косы русые ты поправляешь,
Ну а я и зимой без волос.
А когда молодые ребятами
Вечерами целуют девчат,
Я стою на посту и мечтаю,
Прижимая к к груди автомат.
СОЛДАТСКАЯ ХРОНИКА
Служба — «Пришло время любить»
1-ый год службы — «Без вины виноватые»
2-ой год службы — «Весёлые ребята»
Строевая — «Никто не хотел умирать»
Тревога — «Крик после полуночи»
Увольнение — «Ждите меня на рассвете»
Самоволка — «Их знали только в лицо»
Отбой — «Возвращение в жизнь»
Получка — «Бешеные деньги»
Патруль — «Трое вышли из леса»
Карантин — «Шайка бритоголовых»
Спор со старшиной — «Вызываю огонь на себя»
Политзанятия — Сон в полумраке
Вечерняя прогулка — Перед смертью не надышишься
Поверка — своих нет, чужих тоже
Отбой — «Я люблю тебя, жизнь!»
Караул — «А зори здесь тихие»
Увольнительная — «Самое счастье»
Столовая — «Центр нападения»
Бег в противогазе — «Их знали только в лицо»
Приказ о демобилизации — «Свет далёкой звезды»
* * *
ПРАЗДНИК ДЛЯ
СОЛДАТА,
ЧТО СВАДЬБА ДЛЯ
ЛОШАДИ -
ГОЛОВА В ЛЕНТАХ,
СПИНА В МЫЛЕ.
«ЖИЛИ-БЫЛИ ПАРЕНЬ С ДЕВУШКОЙ»
ПОВЕСТЬ
«ОНИ ЛЮБИЛИ ДРУГ ДРУГА»
РОМАН
«УШЁЛ ПАРЕНЬ В АРМИЮ»
ОЧЕРК
«ОНА ЧЕСТНО ЖДАЛА ЕГО ДВА ГОДА»
АНЕКДОТ
ДУМА СОЛДАТСКАЯ
На московской стороне
В городишке светлом
Коротать 2 года мне
В Армии Советской.
Отчего тоскую я
Не сказать словами
Плачет милая моя
Горькими слезами.
На прощание пожму
Я тебе ручонку
«Подожди меня, - скажу, -
Глупого мальчонку».
Вот стою, держу рюкзак
А в душе всё черно
Сердце бедное моё
Не забъётся ровно.
Если не сведут с ума
Старшина и служба
Сочинившие устав
Караульной службы,
Если все зам. ком. взводов
Что уставы учат
Молодого воина
Насмерть не замучат.
Если насмерть не умру
На физподготовке,
Обязательно вернусь
Смелым, сильным, ловким.
И домой я завалюсь,
Если на чужбине
Я случайно не напьюсь
Прямо в магазине.
Ровно 730 дней
Ждать тебе придется.
Верю, что в душе твоей
Третий не найдется.
Если будешь мне верна
Ты до самой смерти
Будет служба мне тогда
В миллион раз легче.
Вот стою, держу рюкзак
А в душе всё чёрно.
Сердце бедное моё
Не забьётся ровно.
ДЕСАНТНИКИ
1. Снова эшелоны, перегоны,
Зарево огней над Ферганой.
Снова опустевшие перроны
Он прощался с девушкой одной.
Припев:
Больше не увидишь ты неба,
На полях тюльпаны расцветут.
Соберут десантники букеты,
На могилу друга отнесут.
2. АН-12 скорость набирает
Поднялся в заоблачную высь.
У кого-то сердце замирает,
Волосы под шлемом поднялись.
3. В жизни может всякое случиться
Вот прибор застыл на 5 минут.
До земли 100 метров остается,
Чей-то не раскрылся парашют.
4. И глухой удар о землю. Люди!
Слышали ли вы когда-нибудь?
У матери не будет больше сына
Девушка любимого забудь!
