МЭМ - Мастерская Экспериментальной Мифопоэтики*
Люблю структурализм, но странною любовью...
Тупик Бинарных оппозиций
Вход в тупик Бинарных оппозиций с площади Структурализма, где горят факелы в честь многих славных ученых. В нем сейчас обитают когда-то наимоднейшие в научном мире Бинарные оппозиции. Их немного, и сидят они, как положено оппозициям, по разные стороны невысокой баррикады. Вход в тупик не очень ретиво охраняют стражи Постструктурализма. Поэтому всякий, кто захочет, может пообщаться с оппозициями и пригласить их на страницы своего научного труда.
Чтобы было понятна важная историческая роль оппозиций, скажу, что они удостоились быть представленными в «Энциклопедическом словаре культуры ХХ века» Вадима Руднева (1997; 1999; 2001), собравшего ключевые понятия и тексты прошлого столетия. Автор перечислил несколько пар: жизнь – смерть, счастье – несчастье, правый – левый, хорошее – дурное, близкое – далекое, прошлое – будущее, здесь – там, но их больше. Можно еще добавить верх – низ.
Принято считать, что эти оппозиции носят универсальный характер и лежат в описании любой картины мира. Причем левые члены маркированы положительно, а правые — отрицательно. Не удивительно, что левые несут голову гордо и свысока посматривают на правых, а правые злобно позыркивают, но ничего сделать не могут: друг без друга они обойтись не могут. Мало того, над ними еще могут проводить ужасную процедуру снятия оппозиций, когда вводится срединный член – медиатор, нейтрализующий оппозиции.
Правда, в языке чего-то подобного оппозициям тьма. Там они, как всем известно, называются антонимами, то есть есть словами с противоположным значением (от греч. анти- «против» и онима «имя»). Претендовать на описание картины мира они не могут, но широко используются при рассмотрении структуры того или иного мифа. А описывается структура, как завещали отцы-структуралисты, с помощью кодов.
Дается списочек кодов, среди которых такие излюбленные, как антропологический (мужчина – женщина), кулинарный (сырое – приготовленное), астрономический (солнце – месяц), социологический (свой – чужой), космологический (космос – хаос), акустический (громкий – тихий)…
Кто-то наверняка вспомнил, что моду на бинарные оппозиции задала лингвистика, точнее – фонология. Любой школьник знает, что звуки бывают звонкие и глухие, твердые и мягкие, что есть гласные и согласные. Правда, в реальной жизни некоторые могут превращаться в свою противоположность и сливаться со своим оппозиционером. Например, его величество код зазвучит как пушистое, мурлыкающее, четырехлапое кот. И только усилием воли (то есть языка) мы можем сохранить коду исконное «д», дифференцирующее его с ловцом мышей. Данным термином филология обязана языковедам, в частности замечательному ученому С. Н. Трубецкому (см. его «Основы фонологии»).
Очарование бинарных оппозиций
Поймите меня правильно. Я не против структурализма, знаю его историю, роль русского формализма в становлении и развитии, читала Виктора Шкловского, Романа Якобсона, Петра Богатырева, Клода Леви-Стросса, Вячеслава Иванова, Владимира Топорова, Юрия Лотмана, раннего Ролана Барта и других интереснейших и очень авторитетных ученых. Наверно, я сама эклектик. Когда знакомишься с работами этих мэтров, очаровываешься их мыслью, слогом, стилем, манерой подачи материала и понимаешь, насколько они интеллектуально свободны.
Обычно от ученого (а также студента, магистранта, аспиранта) требуется, чтобы он железно обосновал выбор объекта исследования. А посмотрите, как еще в 1964 году в первом томе «Сырое и приготовленное» четырехтомной книги «Мифологики» К. Леви-Стросс непринужденно говорит о случайности выбора мифа: «Путеводной нитью будет служить миф индейцев Бороро из Центральной Бразилии. И дело не в предположении, что этот миф является более архаичным, чем другие, к которым мы обратились после него, и не в том, что мы считаем этот миф более древним либо более полным. Причины, по которым именно миф индейцев Бороро первоначально привлек наше внимание, достаточно случайны» (М. – СПб., 2000. С. 11–12).
Вот так! Случайны! Попробовал бы кто-нибудь из наших аспирантов расписаться в случайности выбора! Что бы тут началось… Страшно представить.
Подводные камни
Филологи всегда смело подходили к анализу системы образов того или иного произведения. Не счесть, сколько дипломных работ защищалось на подобную тему. Но вот незадача. Если не учитывалась структура этой системы, то анализ напоминал телегу с колесами разного диаметра. Представляете? Правда, до поры до времени никто не обращал внимания на подобные несуразности.
Когда в восточнославянской науке грянула мода на структурализм, почти сразу начались жаркие дискуссии «за» и «против» структурализма. Хотя было понятно, что там, где есть структура, хорошо бы применять соответствующий метод, то есть структуралистский. Однако многим это казалось посягательством на святое. И вот почему.
С течением времени выяснилось, что при структурализме вполне можно отказаться от эстетического анализа жанрово отмеченных произведений, забыть слово «произведение», принять на вооружение «текст», не обращать внимание на содержание, сфокусироваться на форме и на бинарных оппозициях. Характерны названия работ Ю. Лотмана, с которыми я познакомилась как только они вышли из печати: «Анализ поэтического текста» (М., 1972) и «Структура художественного текста» (М., 1970).
Я опять же не против бинарного подхода, но категорически против терминологической эклектики и эклектичной методологии.
Уж вы, пожалуйста, определитесь, что и как изучаете – произведение или текст, антропологию фольклора или фольклорную антропологию, художественные особенности или бинарные оппозиции, внутренний мир произведения или структуру этого мира. Если текст, то структуралистский флаг вам в руки, если структуру – в помощь бинарные оппозиции.
Без примера, как я понимаю, не обойтись. И лучшего, чем описание Древа мирового в энциклопедии «Мифы народов мира» (М., 1991. Т. 1. С. 398–406) с помощью бинарных оппозиций, не найти.
Вырисовывается следующая картина. С помощью космогонических мифов древние сигнализировали об открывшемся им божественном промысле последовательно творить мир, опираясь на основные бинарные семантические оппозиции типа небо – земля и градуальные серии типа растения – животные – люди.
Ой, ты Древо, Древо мировое
Представление о создании космической опоры в виде Древа мирового (или его эквивалентов), находящегося в сакральном центре мира, определило организацию вселенского пространства. При членении Древа по вертикали обнаруживаются (кто бы мог подумать!) «противопоставления (верх – низ, небо – земля, земля – нижний мир, огонь (сухое) – влага (мокрое) и другие)...» Именно с помощью Древа мирового (и никак иначе?) «различимы:
основные зоны вселенной – верхняя (небесное царство), средняя (земля), нижняя (подземное царство) (пространственная сфера);
прошлое – настоящее – будущее (день – ночь, благоприятное – неблагоприятное время года), в частности в генеалогическом преломлении: предки – нынешнее поколение – потомки (временная сфера);
причина и следствие: благоприятное, нейтральное, неблагоприятное (этиологическая сфера);
три части тела: голова, туловище, ноги (анатомическая сфера);
три вида элементов стихий: огонь, земля, вода («элементная» сфера) и т. п.».
А дальше (о чудо!) с верхней частью Древа связываются птицы, со средней – копытные, к которым позже добавился человек, с нижней – всякая мелюзга типа змей, лягушек, рыб, но также хтоничные чудовища (греч. хтонос «земля») (с. 399–400).
И сколько же потребовалось усилий нашему мифологически мыслящему предку, чтобы избежать модернистского соблазна поместить в верхней части каких-нибудь небесных оленей, лосей, коров, лошадей, в средней – мышей или медведей! Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что соблазн все же победил.
И вот уже академик Борис Рыбаков делает открытие о существовании в глубокой древности культа небесных оленьих важенок-прародительниц, излагая свою концепцию в книге «Язычество древних славян» (2002, второе издание). Так что небесные олени – вполне себе культурный факт.
Да, кстати, право быть медиатором между верхом и низом предоставлялось белке, бегавшей по Древу снизу вверх и обратно. Она-то и снимала кардинальную оппозицию верха и низа, неба и земли.
Универсальный ключик
Очень привлекательной оказалась идея структуралистов, что отдельные части любой системы имеют смысл только в случае их взаимодействия друг с другом в рамках именно данной системы, и никакой другой. Что это значит? Только то, что любую историю можно спокойно подогнать под бинарную схему.
Что меня особенно удручает, так это безудержное жонглирование оппозицией свое – чужое, которая якобы пронизывает всю историю человечества, а фольклор и подавно.
Конечно, следуют ссылки на авторитеты. И начинают фольклористы доказывать, что вот же, смотрите, в песне (сказке, былине, пословице, легенде и т. д.) противопоставляются дом и двор, двор и улица, поселение и лес, сад и лес. Но в оригинальном произведении и дом, и двор, и сад, и даже лес могут представать как общее, освоенное, свое (!) пространство.
Цитируют К. Леви-Стросса. Но понимают ли его? Сам ученый как раз «попытался показать не то, как люди мыслят в мифах, а то, как мифы мыслят в людях без их ведома». Стоило бы при слушаться к его не менее полезному высказыванию: то, что есть в мифах, вовсе не присутствует в сознании людей (упоминаемая работа, с. 20–21).
Небольшой мастер-класс по структурному анализу конкретного произведения
Хоть того же «Чижика-пыжика».
Для этого используем топографический код. Тогда на выходе получаем схему: свой (безопасный, родной) дом чижика – чужая территория, то есть привлекательная, но опасная Фонтанка. И это свое – чужое легко обнаруживают в великом множестве художественных произведений, фольклорные не исключение.
С «Чижиком-пыжиком» не возбраняется провести структурную операцию с помощью других бинарных оппозиций: отсутствие в жилище чижика искомого, то есть водки, – наличие желанного на Фонтанке. Или там (на Фонтанке) – здесь (где к нему обращаются с вопросом). А также был (на Фонтанке) – есть (где-то здесь). Как видим, включается элемент неопределенности, раскрепощающий исследовательское воображение.
Вы уже заметили, что бинарные оппозиции позволяют с легкостью возноситься над проблемными вопросами, волнующими создателей фольклора и литературы? Что в результате научные работы пишутся как будто под копирку? А Жиль Делёз заметил. И не зря в книге «Переговоры. 1972 – 1990» он не очень лестно отзывался об анализе, основанном на бинарных оппозициях, как очень однообразном и унылом (с. 58).
Извращенность?
Апологеты структурализма умудрялись выискивать оппозиции даже там, где их не было. Настоятельное желание приписать мышлению древнего человека бинарные оппозиции, с помощью которых он якобы структурировал мир, также выглядело не совсем убедительно. Поневоле приходишь к выводу, что при переносе «бинарных оппозиций» из области лингвистики в сферу гуманитаристики они, при кажущейся строгости анализа, обнаруживают неустойчивость к извращениям.
В чем причина? А причина в том, что бинарные оппозиции если и существуют, то как конструкт в воображении исследователя!!!
Их нет в реальности или в мышлении создателей мифов!
Вы скажете, как же так? Разве нет оппозиции дня и ночи? В том-то и дело, что нет.
В представлении древних ночь порождала день, а день превращался в ночь. Ночь порождала месяц и звезды, а день – солнце. И каждый раз оно было другим.
Мифологически мыслящий человек оперировал не оппозициями, а тождествами. Ни мифологическое, ни бытовое, ни фольклорное, ни литературное мышление не связаны с бинарными оппозициями. Это сами исследователи разлагают на них древние и современные тексты.
Безупречная оппозиция
Обратимся к, казалось бы, безупречной оппозиции жизнь – смерть. Даже с ней не все гладко.
Живое и мертвое образует универсальный комплекс, питающий своей энергией как мифологическое сознание, так и сюжеты фольклорных и литературных произведений.
Согласитесь, что в мышлении грань между живым и мертвым не преодолена до сих пор, несмотря на школьное образование и давление научного подхода к этому вопросу.
Где-то в глубине сознания многих людей продолжает теплиться надежда, что душа человека бессмертна и продолжает жить в горнем мире. Или проходит реинкарнацию, то есть воплощается в ином материальном теле.
Вот и А. С. Пушкин провозглашал свое бессмертие как поэта: «Нет, весь я не умру. // Душа в заветной лире мой прах переживет и тленья убежит...»
Подытожим
Если ночь порождает день, небо на горизонте поднимается откуда-то из преисподней, пути направо и налево могут быть одинаково неблагоприятны, если многое существует только в паре – те же небо и земля, жизнь и смерть, мужчина и женщина, верх и низ (в гипотетической плоской вселенной они отсутствуют) и т. д., то спекулятивного приема снятия оппозиций как-то маловато.
Хорошо, скажет иной ученый, а давайте вместо бинарных оппозиций будем употреблять другое понятие – бинарные системы.
Конечно, ему тут же могут возразить. Вот, к примеру, синий цвет, маркирующий небо или море-океан, и зеленый, маркирующий поверхность земли, покрытой растительностью, бинарны, но можно ли их считать системой?
Вы полагаете, что я призываю отказаться от бинарных оппозиций? Ничуть. Практика научных исследований свидетельствует: использование бинарного подхода к анализу текста очень даже продуктивно. Просто не нужно подгонять под него анализ художественных произведений. А вот их текст – пожалуйста.
Автор-экскурсант
* - Тут можна даведацца, что такое МЭМ.