Где умирают соловьи, Или шишка под березой: воспоминания экскурсовода

Анна Квачек

Летом 1995 и 1996 года я в качестве переводчика сопровождала туристов из Беларуси и России по маршруту, проходящему через Париж. Здесь путешественники проводили два дня, осматривая основные достопримечательности в историческом центре французской столицы, а третий день могли планировать самостоятельно.

Из Парижа в предместье

Как правило, большинство впервые оказавшихся в Париже предпочитает «атмосферные» места, овеянные не только литературными мотивами, но и ложными стереотипами об истинно французской роскоши. Поэтому в зависимости от состава и уровня туристов организуется экскурсия в загородные архитектурно-исторические комплексы (Версаль, Фонтенбло) или, для детей, в парк развлечений Диснейленд. Поскольку парк находится за городом и экскурсионный автобус занят целый день, то у старшего поколения и любителей российской истории, пока дети развлекаются, есть возможность посетить самое известное русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Туристы, с которыми я работала в июле 1996 года, приехали из Омска. В то время интерес к судьбе эмигрантов «первой волны» был очень высок, и россияне, даже школьники, пожелали почтить их память, а еще увидеть закрытую роскошным восточным ковром могилу Рудольфа Нуреева, которого не стало в 1993 году. Итак, нам предстояло проехать 23 км к югу от Парижа. Чтобы проводить экскурсии в Париже и окрестностях, нужно иметь аккредитацию. Я могла рассказывать что-либо своим туристам только в частном порядке. К счастью, несколько туристических сезонов подряд наша фирма сотрудничала с очень интересными людьми. Наша «гидесса» была, очевидно, из потомков «бывших». Благодаря ей мы увидели не только могилы родственников царской семьи, дворян, офицеров, балерин и фрейлин, но также памятники Д. Мережковскому и З. Гиппиус, Тэффи, В. Некрасову.

На русском кладбище

День выдался на редкость душный. Может быть, поэтому подростки вели себя непочтительно для подобного места. Через полчаса почти все искали не знакомые имена на мраморе, а березку – там хотя бы была тень. Экскурсовод объяснила, что на этом кладбище можно найти привычное для России дерево, а вот искусственных цветов не увидишь. Иногда высаживают живые растения, особенно если близится памятная дата и предполагается, что фотографии попадут в СМИ. Встречаются памятники, где есть табличка с просьбой не класть цветы. Однако на могильную плиту можно положить шишку растущих здесь сосны или ели. Я как раз нашла выгодный ракурс, чтобы сфотографировать надгробие Бунина, и тут прямо на меня упала шишка. Вот уже почти 25 лет сувенир трепетно хранится в нашей семье. Этот неожиданный знак заметила экскурсовод. Она подошла ко мне и сказала, что есть старинная русская примета: если шишка падает под ноги, это сулит подарок от высших сил. А в данном случае, когда она упала на могилу Нобелевского лауреата, должно произойти что-то необычайное.

Необычайное

Когда мы направились в сторону выхода с кладбища, экскурсовод спросила, часто ли мне везет. По-разному, ответила я. И тут она сказала, что хочет обратиться ко мне с просьбой. Оказалось, речь пойдет о неопубликованном французском переводе одного стихотворения Николая Гумилева, который она помнит наизусть. Конечно, я была заинтригована. В последние годы, после распада Союза, русскоязычному читателю вернули имена запрещенных советской властью писателей и поэтов, чей прах покоится на Сент-Женевьев-де-Буа. Но место гибели и захоронения некоторых выдающихся личностей известны только приблизительно. Среди них и Николай Степанович Гумилев, расстрелянный в 1921 году в Петрограде. (Я вспомнила, что на его стихи исполнялся известный романс «Крест».) Еще до революции сборники стихов Гумилева издавались в Париже. Поэт был известным «галломаном». Именно французскую поэзию он считал литературной вершиной, многих поэтов (Т. Готье, Л. де Лилля, Ш. Бодлера) перевел на русский, а свой собственный стиль выработал, опираясь на великие примеры. Видимо, кто-то из русских парижан захотел познакомить европейцев с творчеством выдающегося поэта и переводчика. Так как эмигранты в основном билингвы (люди, для которых родными являются два языка), то и сделать ответный ход – перевести стихотворение Гумилева на французский – было вполне по силам. Суть просьбы заключалась в следующем. Если по какой-то причине текст не сохранился или не будет издан, то пусть он останется у кого-то – «рукописи не горят». Компьютеры тогда были у нас редкостью, а первый мобильный телефон я увидела через пару дней в Монте-Карло, причем его владелица говорила по-русски. Не знаю, каким образом сложилась судьба перевода. В тот день я под диктовку экскурсовода записала перевод стихотворения из книги Н. С. Гумилева «Посредине странствия земного». Замечу, что оригинал несколько лет назад был положен на музыку и стал романсом.

Перевод

Французский текст чудом сохранился в памяти этой женщины. Хочется думать, что его помнят и другие. Возможно, где-то хранится запись и вдруг к 100-летию со дня гибели поэта перевод будет наконец опубликован.

 

Que mes journées s’écoulent lasses,
Pareilles aux roses qui flétrissent
Pareil au mal qui ne passe,
Aux rossignols qui périssent.

Je reste fidèle: elle me l’impose,
Et sous la chair de satin,
De celle qui reste malheureuse
Le sang tranporte le vénin.

Ce n’est que grâce à mon rêve
Que je me sens encore vivant.
On gravira les monts sans trêve
Aveugles tout comme les enfants.

Allons là-haut vers les nuages,
En quête des roses déjà flétries,
Dans ce pays des chèvres sauvages,
Du trille des rossignols péris.

     Однообразные мелькают…

Однообразные мелькают
Все с той же болью дни мои,
Как будто розы опадают
И умирают соловьи.

Но и она печальна тоже,
Мне приказавшая любовь,
И под её атласной кожей
Бежит отравленная кровь.

И если я живу на свете,
То лишь из-за одной мечты:
Мы оба, как слепые дети,
Пойдем на горные хребты,

Туда, где бродят только козы,
В мир самых белых облаков,
Искать увянувшие розы
И слушать мёртвых соловьев.
      1917 г.

Послесловие преподавателя

Художественный перевод интересен мне как преподавателю по ряду причин. Во-первых, в практических целях. Сопоставительный анализ - эффективный способ освоения иноязычной культурной среды. Известно, например, что у Гумилева есть цикл стихов об Италии. Неудивительно, что даже в названии книги «Посредине странствия земного» легко обнаруживается отсылка к Данте. Первую строку «Божественной комедии» помнят, наверное, все. Так вот, во время следствия по делу Гумилева соратник поэта М. Лозинский пытался, хотя и безуспешно, заступиться за друга, провел некоторое время в ГПУ и с тех пор занимался исключительно переводами, в том числе «Божественной комедии».

Установление межлитературных связей, знание важных исторических фактов повышает не только так называемый лингвокультурный уровень, но и общий филологический кругозор студентов, который является основой гуманитарного образования.

На примере оригинала и перевода можно изучать наиболее характерные для русской или французской системы стихосложения размеры, способы преодоления различий, правила рифмовки и т. д. Сюда добавляется интереснейшая проблема интерпретации различных аллюзий, канонических мотивов, образов, в частности розы или соловья, столь характерных для поэзии Плеяды, или холма, известного в итальянской, а потом в мировой литературе. В рамках спецсеминара «Язык писателя и перевод» мы стали проводить комплексный филологический (в том числе предпереводческий) анализ подлинника и сравнение переводов на русский язык с выявлением их достоинств и недостатков.

Во-вторых, это показательно с теоретической точки зрения. Н. Гумилев был основателем традиции поэтического перевода и, что важно, последовательно и непримиримо реализовывал свои эстетические принципы в собственной переводческой деятельности. Он определил этический кодекс переводчи¬ка поэзии как «метод эквилинеарности». Поэт-переводчик обязан при воссоздании оригинала средствами целевого языка соблюдать: 1) число строк, 2) метр и размер, 3) чередование рифм, 4) подхваты 5) характер рифм, 6) характер словаря, 7) тип сравнений, 8) особые приемы, 9) переходы тона.

Именно эти девять «заповедей» поэтического перевода легли позднее в основу разработанной А. В. Федоровым и Я. И. Рецкером концепции художественного перевода, которая и по сей день считается на постсоветском пространстве актуальной.