"Мы памятаем пра Яе ..."

Жана Некрашэвiч-Кароткая

З успамiнаў Жаны Некрашэвiч-Кароткай, дацэнта кафедры класiчнай фiлалогii фiлалагiчнага факультэта БДУ, пра сваю аднакурснiцу Святлану Сiнельнiк, якая заўчасна пайшла з жыцця, паэтэсу

Aliis inserviendo consumor*
*Сгораю, служа другим

Впервые я увидела Светку, когда только поступила на филологический факультет. Нас, новоиспеченных первокурсников, сразу же – еще в августе! – отправили на знаменитые сельхозработы. На прополку свеклы. И, когда в конце трудового дня я уже возвращалась вместе со всеми на минскую электричку, заметила рыжеволосую девочку, возвышавшуюся над остальными. Она стояла, кажется, на куче травы – результате ударного труда будущих студентов, и самозабвенно читала что-то из репертуара то ли Жванецкого, то ли Хазанова. Все стоявшие вокруг смотрели на нее завороженно, время от времени взрываясь дружным хохотом.

По-настоящему я познакомилась со Светкой, когда на первом курсе мы готовили филологический КВН. Потом был славянский вечер. Потом – КВН уже университетский… Так родилась наша дружба. Общение с ней было чем-то совершенно незаменимым. А с другой стороны – совершенно незаметным. Каким-то естественным. Вроде как воздух…

Ею и её песнями, её многочисленными талантами восхищались. Наверное, завидовали. А она была не просто талант – ТАЛАНТИЩЕ! Это было очевидно всем. Интересно, что свой талант она умела проявить в самых неожиданных сферах. В рамках любого университетского курса. В любом жанре. В любой компании. Почти в любом виде искусства. Но вот далеко не сразу я поняла, что больше всего она преуспела в искусстве любить людей. Дарить им добро. Слушать. Понимать. Утешать и приносить радость. Быть праздником, который всегда с тобой.

Впрочем, она никогда не акцентировала своей добродетельности. У нее это получалось как бы само собой. Помню, на старших курсах я уже работала лаборанткой на кафедре теоретического и общего языкознания. И в конце календарного года свалился на голову… правильно, отчет по науке. Я должна была его напечатать на пишущей машинке и отвезти в тот же вечер домой начальству. И вот я уныло барабанила пальцами по клавиатуре, а ко мне на кафедру время от времени заглядывали мои однокурсники. Но, узнав, какой скучной служебной обязанностью я обременена, они быстро находили предлог, чтобы уйти. Только Светка предлогов не искала. Она осталась со мной, сосредоточенно насупившись, диктовала какие-то названия статей, а потом проводила до стоянки такси. На дворе стояло смутное начало 90-х, когда на такси было ездить страшновато… Светка по дороге придумала план отпугивания таксиста-маньяка: «Я скажу, что позвоню тебе, и запомню номер такси. Пусть попробует отвезти куда не надо!» Она так и сделала, помахала рукой, крикнула «Позвоню!», и мне совсем не страшно было ехать по темному городу.

Да, она была спасательным кругом для многих. Видимо, потому люди тянулись к ней необыкновенно. У нее всегда было много друзей, и она их не «сортировала». Не помню, чтобы я слышала от нее: «Это моя лучшая подруга». У нее все были лучшие. А кто был лучшим для нее? Не знаю. Но мне кажется, что самыми близкими ее друзьями были песни. В них она находила спасение. А потом эти песни спасали многих других. Долгими вечерами в квартире на улице Заславской звучал Светкин голос – то задорно-насмешливый, то пронзительно-лирический, то устало-задумчивый. Но всегда искренний. Не фальшивый и не наигранный. Очень настоящий.

Даже сегодня как-то сложно представить себе, что Светки нет. Снимая телефонную трубку, по-прежнему ожидаю услышать: «Жанка, слушай анекдот…». Впрочем, не обманывая себя, с уверенностью могу сказать лишь одно: благодаря Светке я стала богаче. Стала лучше. Она давала понять, что один человек может сделать много. Много доброго и светлого. И не про тривиальную свечку, а про нее сказаны были вечные слова Aliis inserviendo consumor – «Сгораю, служа другим». И свет твой, Светка, остался навсегда.